— Воду, воду!

Евстафий Ильич уже втиснул сыну в угол рта носик воронки, а Валера щедро лил ему на голову святую воду. Со стороны выглядело так, словно мы решили окончательно закрыть вопрос и утопить несчастного парня. Его тело немедленно выгнулось дугой. Оправа начала съезжать, я перехватила её сильнее. Риталидовые шипы впились Сергею в щёки и мне в ладони. Колдун бился внутри, пытаясь найти другой выход, кроме оставленного мной. Ловушку почуял! Удары изнутри сделались такими сильными, что выстроенная мной блокада начала давать трещины.

Не хватает, не хватает энергии!

Я отчаянно запела:

— Окра-асился ме-есяц багря-а-анцем,

Где волны бушу-уют у ска-а-ал!.. —

Настроенные вороночки-сборщики маны вздрогнули и подросли. Вливающийся ручеёк энергии пошёл плотнее.

Всё на усиление, по максимуму!!! —

вдох —

ПО-О-Е-Е-ЕДЕМ КРАСО-О-ОТКА КАТА-А-А-А-АТЬСЯ —

ДАВНО Я ТЕБЯ-А-А ПОДЖИДА-А-АЛ!

Мужики завыли все трое (и где-то на внутреннем плане — четвёртый, совсем нечеловечьи), зазвенели лопнувшие стёкла, но в ожерелье по отлаженным каналам хлынул сносящий всё поток маны!

Сергей вдруг обмяк и откинулся назад, гулко стукнувшись затылком о край ванны. Камень выпал у него изо рта и повис на измочаленном ремешке. По серой поверхности растекались чёрные разводы.

Ноги у меня тряслись, я упала на колени, цепляясь за бронзовые борта. Цепляться получалось плохо, потому что руки тоже тряслись.

— Жив? — голос звучал отвратительно хрипло, и я откашлялась. — Сергей, жив? Я ж вижу.

— Господи, — прошептал он, — как хорошо быть в своей голове одному…

Дальше всё было очень сумбурно.

Я так устала, что легла прямо там, свернувшись клубочком у бронзовых львиных ножек. Хозяин с помощником суетились, помогая Сергею выбраться из ванны. Вокруг плескала святая вода, и от этого было хорошо…

— Барышня, не сочтите за грубость… — чьи-то руки подняли меня и понесли, усадили в давешнее кресло.

Последнее, что я помню — это собственное бормотание:

— Простите, мне надо поспать…

ГДЕ-ТО

— Иван Семёныч, соседи передают: в доме Скворцова какая-то возня началась. Явился неопознанный посетитель, потом священника возили, сейчас окна бьют, песни горланят. Мощный всплеск магического фона. Спрашивают, не сможем ли мы пару человек в усиление выделить.

— А у нас по объектам что?

— Тишина полная. Рокотова в библиотеке сидит, учится, Мухина вообще со слабостью в изоляторе лежит.

— М-гм… Федя пусть с прибором остаётся. А вы с Мариам — туда. Посм о трите, что за… неопознанный посетитель.

ЧТО ДАЛЬШЕ?

Проснулась я от того, что затекла шея. Всё же неудобно в кресле спать, хотя кто-то заботливый подсунул мне пару подушек и прикрыл мягким клетчатым пледом.

— М-м-ф-ф-ф… сколько времени?

— Около трёх часов пополудни, — ответил голос Евстафия Ильича.

— Кошмар… дайте попить…

— Рядом с вами на столике стакан.

Я пила грушевый морс, и тут мне пришла в голову следующая ужасная мысль!

— День-то хоть тот же⁈

— Конечно, — послышались негромкие шаги, и хозяин оказался в моём поле зрения. — Барышня, я должен выразить вам мою бесконечную благодарность…

И тут я с ужасом подумала, что они могли просто выкинуть тот кругляш с дыркой, и вскочила:

— Камень⁈ Камень где???

Евстафий Ильич сурово кивнул:

— Пройдёмте.

В соседней комнате было изрядно свежо — насколько я помню, стёкла-таки лопнули, и теперь окна оставались закрыты лишь портьерами.

— Вы можете уже вызвать стекольщика.

— Я не хотел до вашего пробуждения, чтобы ничего… не испортить, вы понимаете?

— Очень правильное решение.

Ещё бы! Столько усилий, страданий, переживаний. Судя по тому, что я увидела, дух мучил парня не меньше пяти месяцев. Отчаяние. Надежда. Вроде бы избавление — и страх всё испортить неосторожным действием. Да, понимаю вполне.

Камень лежал в стакане, вместе с кожаным шнурком. Залитый водой.

— Святая вода?

— Да.

Во втором стакане, свёрнутая клубочком и также залитая водой, лежала моя оправа. Я подняла руку и почувствовала неясный, но неприятный фон.

— Евстафий Ильич, у вас же ещё святая вода осталась?

— Да. Насчёт той, что в ванне, я не уверен, но ещё один полный бак и половина другого. Вон они.

— М-гм.