К моему удивлению, орк не стал спрашивать, что случилось. Он сразу же вышел из комнаты и направился к соседней двери. Постучал массивным кулаком так, что несчастная дверь аж задрожала от его усилий.

Ему открыли практически сразу. На пороге остановился Мельгрочет. Кожа его едва заметно светилась, словно он колдовал, а голос звучал тихо, вкрадчиво и опасно.

– Зачем я тебе, Умзук?

– Алая драконица хотела тебя видеть, – орк отступил в сторону, подпуская меня к Мельгрочету.

Тот смерил меня полупрезрительным взглядом и выплюнул:

– Чего тебе, драконица?

– Наш король в темнице из-за советников, – выдохнула я. – Помогите. Его надо вытащить оттуда.

– Дракон Возрожденный?! – взревел Мельгрочет, не заботясь о тишине. – Умзук, – он повернулся к тому орку, которого я разбудила, – зови других. Дракон Возрожденный не может быть в темнице. Мы должны его освободить. Немедленно.

Я была поражена: нам с Анабель даже не понадобилось уговаривать Мельгрочета. Уже через несколько минут отряд из пяти орков, вооруженных кривыми кинжалами и облаченных в кожаные доспехи.

К темницам нас вела Анабель. Я всё ждала, что моя бывшая соперница по отбору попытается нас выдать, окликнет стражу, но она, кажется, была настроена очень серьезно и не собиралась выступать на стороне своего отца. Я только бросала на неё полные удивления взгляды, но Анабель решительно шагала вперед, даже не обращая внимания на меня.

Орки действовали методично. Стражи нам встречалось крайне мало, только несколько человек, но прицельный удар по голове срабатывал одинаково эффективно на каждого. Мы продвигались быстро – пока не добрались до самого нижнего яруса, где вместо привычной стражи были огненные преграды.

Мельгрочет остановился.

– Мы не можем пройти, – проговорил он. – Туда, где горит пламя, оркам ходу нет. Его надо убрать… Или мы погибнем.

Мы с Анабель переглянулись.

– Ты умеешь? – спросила она. – Знаешь, как забрать это пламя?

Я хотела сказать, что не умею, но… Понимала, что остановиться нельзя.

– Попробую, – промолвила я.

Ведь я не горела в огне Арина, правда? Может быть, и этот не будет для меня вредоносным?

Вне всяких сомнений, это был риск. Но я представила себе, будто горю сама, а потом осторожно сделала шаг вперед.

Пламенная преграда встретила меня теплом, но – пропустила. На мгновение мне показалось, что я стала с нею единым целым, растворилась в чужом огне, а потом – отделилась вновь и была по другую сторону преграды.

Я обернулась. Граница осталась на месте, но теперь останавливаться уже было нельзя. Я увидела ряды камер и решительно зашагала вперед.

Решетки, решетки… Интуиция вела меня вперед.

Арина я заметила случайно. Сначала мне показалось, что внутри никого нет – я не слишком хорошо видела в темноте, а единственным источником света здесь была та самая магическая преграда из огня. Он лежал в самом углу камеры, даже не двигался, но я, казалось, услышала его дыхание с такого расстояния.

– Арин! – позвала я. – Арин!

Он не отреагировал. Даже не шевельнулся, и дыхание не стало более шумным. Я попыталась подойти ближе, коснуться решеток, и они вспыхнули целыми снопами искр.

Как пробраться внутрь? Я присмотрелась к решетке, пытаясь найти слабое место, но тщетно. Что делать? Если б я была драконицей, если б я знала, как обернуться, сейчас превратилась бы в огнедышащую тварь и смогла б как-то расплавить эту проклятую решетку. А так – даже притронуться не удавалось, потому что решетка раскалялась, и проявлялось какое-то заклинание.

Я позвала Арина ещё раз, но тщетно. Оставался только один вариант.

Надеюсь, выдержу.

Я плотно сжала зубы, чтобы не закричать, и вцепилась руками в решетку. Она накалилась практически моментально, но я закрыла глаза и уговаривала себя не задумываться о боли. Ничего нет. Ожогов не будет. Драконица я или кто? Пусть бы руки покрылись чешуей, и она защитила меня от огня. А жар становился сильнее, и решетки просто оплавились и стекли вниз…

Боль постепенно утихала. Я чувствовала свои руки, значит, они не сгорели напрочь, правда?

Чтобы удостовериться в этом, пришлось открыть глаза – и да, в самом деле, мои ладони были в порядке. Зато решетки оплавились, и теперь не составляло труда их отогнуть и проникнуть внутрь, в камеру. Правда, в отблесках далекого пламени мне почудилось, что руки мои покрыты чешуей, но я мотнула головой, моргнула, и наваждение прошло.

Путь к Арину был открыт. Я протиснулась между оставшимися прутьями, кажется, подрала платье, но его было совсем не жаль.

– Арин! – я опустилась на колени рядом с лежанкой. – Арин, ты слышишь меня? Арин!

Он не реагировал, но дышал. Был бледен, почти бел, и как его разбудить – я понятия не имела. Как ни трясла, ни пыталась пробудить – ничего не получалось.