Мне пришлось приложить невероятное усилие, чтобы прислушаться к их словам, повторявшимся сейчас у меня в голове, и не выпустить силу на свободу. Держать вырывающегося орка моими слабыми в сравнении с его мощью человеческими руками и ждать, пока кровь капля за каплей стекала в его рот.

У меня не было времени и сил смотреть, что делали остальные, но я ощутил это удивительное облегчение, этот удивленный вздох, когда орки наконец-то поняли, что я делаю с тремя их павшими собратьями. Краем глаза я заметил, как кто-то даже вернул кинжал в ножны.

Я же, пошатываясь, перешел ко второму орку. Этот пострадал меньше своего собрата и уж точно меньше Алисии, ему понадобилось не так много крови, чтобы вернуться в нормальное состояние. Меня уже пошатывало от усталости, от вложенных в исцеление сил, от потраченной крови, но он не бился в судорогах слишком сильно и не так ждал свободы.

Оставался третий. Тот, на кого яд, кажется, подействовал сильнее всего.

Он был громаден. Больше обычных орков, больше даже знакомых мне крупных представителей его расы. Такому не хватило бы одной дозы огня, если б мы сражались с ним лицом к лицу. Настоящий богатырь, такой себе аналог Альдо Велле среди орков. Его физическая мощь невероятна, удержать его будет трудно… Труднее, чем я даже могу себе представить.

И крови понадобится больше.

Рана затянулась, пока я раздумывал, и мне пришлось резнуть кинжалом по руке ещё раз. В этот раз кровь бежала не так быстро, но я всё равно наклонился к орку и поднес истерзанное запястье к его губам. Почувствовал, как едва ощутимо коснулись кожи острые клыки, как капли потекли в рот орку…

Он взревел и выгнулся так, что едва не сломал позвоночник. Шея застыла под причудливым углом. Меня же едва не отбросило на несколько шагов.

Здоровую руку я опустил ему на лоб, коленом уперся в грудь, рану поднес к орочьим губам, надеясь, что кровь побежит быстрее, даруя ему исцеление, но удержать великана было практически невозможно. Он шарил пальцами в воздухе – и вцепился в моё горло.

Я не чувствовал духоты. Только ощущал полуформу, что остро пробивалась на свободу, пыталась найти выход. Вот уже на здоровой руке появилась чешуя. Секунда – и я вновь окажусь в этом промежуточном состоянии, и моя кровь станет огнем, ядом для орка.

А вместе с его смертью полетят в бездну и все дипломатические старания.

Не знаю, в какой момент я поднял взгляд на главу делегации. Не знаю, что орк увидел там.

Отчаянье?

Угрозу?

Видел ли он человека, который борется с драконом и пытается даровать орку жизнь? Или опасную тварь с вертикальными зрачками, огненное существо?

Это не имело значения.

Он меня понял.

Мельгрочет с тяжелым стуком опустился на колени и запел. Отрывистый, гортанный орочий язык в песнях звучал странно и напоминал в самом деле шелест песков. Он не ласкал уши, а вбивался в сознание, как будто его изрезали ножами. Но орк, которого я так отчаянно пытался удержать на месте, поначалу напрягся, вслушиваясь краем отравленного сознания в слова…

А потом внезапно расслабился.

Кровь потекла по жилам спокойнее. Мельгрочет пел, алые капли падали в рот его отравленного собрата, а я творил противоядие из собственного тела, пока наконец не увидел, как последнее облачко яда покидает тело несчастного орка.

Рана на моём запястье затянулась, когда я позволил регенерации сработать, но это ещё был не конец. Мне предстояло найти источник отравы.

Магическая преграда, не позволявшая никому постороннему приблизиться к пострадавшим, замерцала. Кто-то из моих советников попытался пробиться, очевидно, объясняя это желанием мне помочь, но я только вскинул руку в предупредительном жесте и прохрипел:

– Не приближаться!

Голос звучал каркающе, словно я сто лет не пил воды. К человеческим ноткам пока не примешались змеиные, шипящие, но я был на грани. Хотелось расслабиться, выпустить полуформу и позволить собственной магической мощи просто решить все проблемы.

Но Альдо же говорил: не решу. Скорее всего, только наделаю новых. И, проклятье, я был склонен с ним согласиться!

Я внимательно осмотрел пострадавших. Кто из них мог принести на себе яд?

В том, что дело не в еде, сомнений не было. Я вдыхал отраву, она витала в воздухе. Получается, дело в этом месте?

Нет, тоже вряд ли. Последний орк вдохнул отраву раньше других, вероятно, он принес её на себе. Значит, дело в чем-то, что он мог принести на себе.

Кожаные полудоспехи облегали тело достаточно плотно, чтобы под ними ничего нельзя было спрятать. Одеяние орка вообще будто было его частью, может, вообще слилось бы с ним самим воедино, если б не тканевые вставки.

Именно на эти вставки я и обратил внимание. Там ткань топорщилась, растягивалась, сминалась, причудливо обхватывая орочье тело, и можно было уже что-то спрятать. Вряд ли кто-то допрыгнул бы до его воротника – слишком заметно, слишком легко подставиться, – но где ещё здесь можно спрятать какой-нибудь ядовитый артефакт так, чтобы он соприкоснулся с кожей?