Она просто была. Симпатичная, способная ляпнуть какую-то глупость. Сильная ли драконица, одаренная ли даром ведьма? Да кто об этом думал!

А теперь такое.

– Нет, – покачала головой Вероника. – Не может этого быть… я этого не делала! Наверняка кто-то посторонний подменил заколки. Уничтожил мою, использовал какую-то другую! А меня оставил без заколки. Улик нет!.. Я не позволю обвинить меня на основании того, что я единственная осталась без украшения.

– Ты умрешь, – пророкотал Мельгрочет, – и тебе не поможет твой острый язык, девица!..

– Не спешите, – вновь осадил его Арин. – Действительно, я понимаю страх леди Штайн. Она ведь действительно может быть несправедливо обвиненной.

– Орки всегда мстят! – Мельгрочет терял терпение. – Мы не можем отпустить всех девиц только на основании того, что нет доказательств! Кровь виновного должна пролиться!

На лице Арина не отражались никакие эмоции. Ни расстроенным, ни сердитым он не выглядел. Исключительно равнодушным.

– К счастью, – протянул он, – доказательства есть. Опять-таки, эти доказательства очень трудно добыть драконьей магией… Но я, как может, несомненно, подтвердить леди Рейчел – она часто напоминает всем об этом! – всё-таки человек в большей мере, чем дракон... Потому способен различить драконью магию.

– Я не стану колдовать, – дрожащим голосом произнесла Вероника. – Я не умею!.. Сравнивать нечего!

– И не с чем, – кивнул Арин. – Но, к моему счастью, у меня есть это.

Он прокрутил посох между пальцами так легко, словно тот ничего не весил, и продемонстрировал его оркам.

– В этот предмет, – промолвил он, – больше недели назад попало опасное проклятье. Некто неизвестный покушался на жизнь одной из невест. Но я решил сохранить магию, а не тратить её. Так уж вышло, что мне удалось в последнее мгновение сравнить силу, вложенную в заколку, и силу в этом посохе. Это один и тот же… Дракон. Это всё-таки драконья магия. А теперь мы можем проверить, кто же является автором этого проклятья.

Он схватил посох двумя руками и решительно ударил им по полу.

Я увидела, как стекает по древку магического предмета клокочущая, могучая сила. Как ползет магия по каменным плитам, подбираясь всё ближе и ближе к нам…

Проклятье я не забыла ещё с прошлого раза – потому отступила, увидев, как оно подползает ко мне. Вздрогнула, когда один из орков шагнул в моем направлении, доставая кинжал.

– Оставьте леди Беатрис в покое, – остановил его Арин. – Она была жертвой проклятья, потому оно тянется к ней в том числе. И к своему автору, разумеется.

И вправду, большая часть магических щупалец ползла не ко мне. Колдовская синева тянулась к Веронике. Чары уже коснулись её туфлей и собирались подняться выше, когда она наконец-то пришла в себя и с криком отскочила.

– Вы виновны, леди Вероника, – Арин вновь ударил посохом в пол, и заклинание втянулось обратно. – Виновны в попытке убить леди Беатрис, в отравлении леди Алисии и троих орков, наших гостей. Полагаю, сейчас это не может подлежать сомнению.

Вероника сжала руки в кулаки. Я видела, как напряглась её спина, как сама девушка, будто та кошка, подалась вперед. Драконья сила закружила вокруг неё, готовясь выплеснуться наружу…

Но Арин опередил её. Ещё один удар посоха об пол, вероятно, совершенный больше для наглядности, чем чтобы реально проявить чары – потому что колдовал он иначе, – и магия оплела руки и ноги Вероники, примораживая её к земле. Девушка только и смогла, что обернуться к нам и бросить на нас полный презрения и ненависти взгляд.

Мне отчаянно захотелось закрыть глаза руками. Не потому, что я не могла перенести взгляд Вероники, нет, не таким уж страшным он был – просто от одной мысли о том, что с ней могут сделать орки, мне стало плохо. Неужели… Неужели Арин действительно позволит просто расправиться с девушкой? Неужто он настолько жесток?..

Впрочем, мне ли жалеть Веронику? Она же меня хотела убить!

– Идите, леди, – велел Арин голосом, не терпящим возражений. – Вы можете быть свободны. А с леди Вероникой мы разберемся наедине. И… Леди Беатрис, леди Анабель, леди Рейчел. Вскоре вас ждет финальное испытание.

Анабель потянула меня за руку. У неё на лице я не увидела ни радости от прохождения в финальную часть отбора, ни облегчения. Только страх и жажда поскорее покинуть этот зал.

И пусть оставлять Веронику наедине с орками и Арином, возможно, было трусостью, я позволила увести себя прочь.

Орки не ведают жалости. Они презирают человеческие эмоции и способны питаться ими также легко, как мясом. Именно потому орки так легко сражаются, признавая только агрессию и силу. И именно потому с ними так трудно бороться людям. Как сражаться, руководясь какими-либо идеалами, если твой соперник просто приходит рубить врага?