– Обещаю, там будет ужин. – Дэйв задорно улыбнулся. Его умение перевоплощаться из обольстителя в веселого добродушного парня всегда впечатляло меня. А также то, как легко он умел подбирать ко мне те самые ключики, которые позволяли ему все. Нет, Дэйв не был идеальным, часто он все решал за меня.

Дом Хофтов находился за городом, поэтому мы довольно долго добирались до него, особенно если учесть, что вечером в пятницу многие люди так же стремились уехать из пыльного мегаполиса на уикэнд.

Дом оказался уютным, словно сошел с рекламного проспекта: белый заборчик, зеленая лужайка, красивая входная дверь с витражным стеклом. От волнения я вцепилась в руку Дэйва, и в ответ он ласково, успокаивающе погладил меня по спине. То, что нужно. Дэйв, не прилагая особых усилий, умудрялся чувствовать меня и менять мое настроение.

Отец Дэйва, Эрик, оказался приятным мужчиной, подтянутым, с благородной сединой на висках. С доброжелательной улыбкой он встретил нас и проводил в гостиную, где дожидался накрытый обеденный стол. На ужине присутствовали тетя Роза с мужем. Про них я часто слышала забавные истории. Тетя Роза – непосредственна. Дэйв очень ценил это качество. Он рассказывал, что однажды она внезапно заявилась к нему на работу с целью угостить, по ее словам, волшебным тыквенным пудингом, сумев понравиться абсолютно всем. Его коллеги по IT-отделу еще долго хвалили ее, не забывая упомянуть пирог.

Были и его кузен с женой. Они сразу пригласили нас на следующие выходные съездить на озеро порыбачить.

После ужина мы прошли в просторный холл, где хозяин дома предложил всем вина многолетней выдержки. За ним потекли легкие разговоры, плавно перешедшие к политике и спорту. Я, встав с удобного дивана, решила рассмотреть фотографии, висевшие на противоположной стене и составлявшие единое панно – до этого еще не видела детских фото своего мужчины и надеялась найти их в красивых позолоченных рамках.

Я, подойдя ближе, застыла, не в силах отвести взгляд от цветных снимков. Мой бокал вылетел из рук. Разбился.

– Кэт, ничего страшного, – сразу подошел ко мне Дэйв, выводя из транса.

– Я, наверное, немного резко встала, не понимаю, как это вышло, – начала оправдываться я, но знала, что причина точно не в головокружении.

– Ничего страшного, я же сказал, – обнял он меня со спины. – Вот это я с мамой в Диснейленде, – указал он на фото, потом на следующее. – На вручении диплома. А вот, видишь это старое фото? – На фотокарточке улыбалась молодая девушка в военной форме. – Мама училась в Военной академии.

Он говорил об этом с гордостью. На фотокарточке каллиграфическим шрифтом было выгравировано: «Эмма Колфилд». В рассказах Дэйва его мама всегда упоминалась в прошедшем времени, и я думала, что она умерла, не спрашивала подробностей, видя, с какой тоской он говорит о ней.

– Она не сменила фамилию?

– Нет, по госконтракту ей нельзя было выходить замуж. Поэтому с отцом они просто сожительствовали и вступили в брак намного позже, когда мне было уже пятнадцать лет. Но фамилию она уже решила не менять. Я обязательно расскажу тебе о маме, она была замечательным человеком. Уверен, ты бы ей понравилась.

– Не сомневаюсь, – вымученно улыбнулась я. Сравнивая фотографии, поняла, что сын внешне походил на свою мать. Только внешне? А жажда власти и желание подчинять? Нет, это мой Дэйв, ничего не изменилось. – Я пойду прилягу, – сказала я, плохо справляясь с дрожью от воспоминаний, всплывавших в голове: смерть Эммы и то, как я радовалась ей.

Я начала задыхаться в этом доме, захотелось уехать, сбежать, укрыться. Меньше всего на свете я хотела, чтобы образы, связанные с ней, вернулись и так четко возникали в памяти. Словно все, что пережила, случилось только вчера.

Дом стал казаться враждебным, давил на меня, прогонял. Я знала Эмму Колфилд, она возглавляла одну из самых больших банд Альтернативы и работала на демонов. Самым страшным для меня оказалось то, что однажды я встала у нее на пути.

Когда я осталась одна в комнате, в ее доме, стало еще хуже. Перед глазами будто маячил ее труп, оставшийся в другом мире. Я вышла в коридор, мне срочно нужно было на свежий воздух. Но перед одной из дверей я застыла. Возможно, это была интуиция, чертов синдром, согласно которому убийца возвращается на место преступления, или хранит вещи убитого, или издали смотрит на похороны жертвы. Нет, жертвой была я. Стокгольмский синдром? Приоткрыв дверь, я увидела двуспальную кровать с покрывалом персикового цвета. Нежно-розовые занавески, огромный комод, служащий дамским столиком. На нем были аккуратно разложены духи и крема, теперь уже наверняка пришедшие в негодность.

– Все не решаюсь убрать здесь. – Неожиданно я услышала голос позади себя и дернулась от испуга. Позади меня, в проходе, стоял Эрик.

– Тут очень уютно. – Ничего другого я не могла придумать.