- Я им все рассказал, всё-всё. Мне прощения нет. Если хочешь, убей мечом.

- Ты что? Белены объелся?

- Они мне ногу стали жечь, я всё рассказал. Мне не жить. А ты беги, пока не поздно.

- Вместе уйдем.

- Вместе? Мне уже не ходить. Никогда. Я не только калека, но и тебя предал.

- Вот еще, чего скажешь.

- Предал.

- Мне решать, а не тебе. А нога… Есть же маги-лекари. Вылечат.

- Вылечат… - Аррик криво усмехнулся. - Ты хоть знаешь, сколько ландорский лекарь за такое возьмет? Если согласится.

- И что?

- Как что? Я у него был, он порассказал, сколько стоит серьезное лечение.

- И сколько?

- Тулат! Или даже два!

- Ну и что?

- Как что? Это же такие деньги!

- Есть у меня как раз два тулата, в чем проблема? – Волчонок по-прежнему спокойно отвечал.

- Ты… последние деньги… на меня… Я же про тебя все рассказал, - в голосе Аррика послышались нотки непонимания, даже изумления.

- Ну и что? Тебя ведь мучили, я тоже не выдержал бы.

- Ты… ты… да кто я тебе? Кто? – Аррик, несмотря на слабость и острую пульсирующую боль в обожженной ноге, зло закричал.

- Пока не знаю. Может быть, друг.

- Ты что?!

- Ты же крикнул про опасность сзади.

- Я… я… Хватит! Нельзя же так! – Аррик совсем себя не сдерживал, даже боль немного отступила.

- Как?

- Так как ты. Нельзя…

Парнишка забился в истерике. Он в самом деле ничего не понимал. Ничего! Ведь то, что он совершил – за это серьезно наказывают, даже смертью, а Волчонок вдруг говорит совсем другое, оправдывает его предательство, даже готов отдать последние деньги лекарю, хотя сам в крови.

Он долго не мог успокоиться, временами казалось, что нервный срыв близится к завершению, но, видимо, что-то вспомнив, парнишка опять начинал дрожать и всхлипывать. А вот Волчонок все так же сидел, прислонившись к дереву и устало молчал.

- Давай, надо идти, пока они не появились. Их еще много должно остаться.

- Идти? – Аррик недоуменно посмотрел на Волчонка. – Идти? – он снова переспросил.

- Да, идти, здесь сидеть нельзя. Отдохнули и хватит. Я сейчас пустой, ни капли магии, даже энергии достать не могу. Один раз у меня похожее было, но там хоть энергию качал, правда, она тут же выливалась. А сейчас даже ее ни капли достать не могу. Хреново. Без волшбы мне с солдатами не справиться, мало меня обучали мечному бою. Я сейчас опущусь, а ты постарайся мне на плечи залезть.

Истерика у Аррика, видимо, отняла последние силы, наполнив организм спокойной отрешенностью. Надо куда-то идти? Пусть так. Не он же пойдет, а Волчонок потащит на закорках. Куда потащит? А не все ли равно? И Аррик полностью отрешился от внешнего мира, он даже почти не держался за Волчонка, предоставив тому самому крепко удерживать его за руки.

Сколько времени продолжалось это странное движение, Аррик не знал. Его вернула в реальный мир, вырвав из дымки, в которой он пребывал, лишь остановка, когда его аккуратно уложили на землю.

- Ты меня извини, - хрипло с прерывистым дыханием сказал Волчонок, - но я больше тебя нести не могу. Сегодняшний день меня полностью иссушил. Через пару часов темнеть начнет, а ночью мне дорогу не найти. Ты здесь полежи, а я пойду.

Аррик тихо кивнул головой. Все ясно, правильно, обоим не спастись, ведь солдат было много, а так хоть Волчонок успеет скрыться в лесу. Он лежал на земле и смотрел вверх, где сквозь редкие просветы можно было увидеть маленький кусочек неба. Потом пришло забытье.

Очнулся Аррик от сильной боли в обожженной ноге. Было темно, его куда-то несли. Людей было двое, по крайней мере, чужих рук было две пары. «Куда это меня»? – пришла в голову мысль, но тут же исчезла. Не все ли равно куда?

Потом снова, как и прошедшим днем, он лежал на крупе коня и дергался в такт движению животного. С той лишь разницей, что руки у него теперь были свободны. Несколько раз Аррик терял сознание, когда боль в ноге особенно сильно пронизывала всё его тело. А когда в очередной раз очнулся, то перед глазами появилось лицо Абсета, ландорского мага-лекаря. Измученный Аррик совсем не удивился этому обстоятельству. Правда это или галлюцинация – плод реакции больного тела, сейчас для него никакого интереса не представляло. Ну, пусть это правда, ну, пусть мираж, не все ли равно?