— Ничего, — сказал он, открывая дверь. — У меня все равно есть дела.

— Дела в ночь субботы? — я знала, что он был трудоголиком, но даже Ник не работал больше десяти часов в день.

В ответ он недовольно пожал плечами и вышел из моей квартиры. Я инстинктивно пошла за ним. Не знала, зачем, но мне не нравилось, как это ощущалось. Ссора с мамой разозлила меня. Я не могла терпеть и напряжение с Ником, особенно, когда я не понимала, чем его разозлила. Я не сделала и двух шагов, Ник вдруг развернулся.

— Чуть не забыл, — он вытащил конверт из кармана и протянул мне. — Вот.

Я взяла его, хмурясь.

— Что это?

— Твоя доля от вчерашней квартиры.

Я нахмурилась сильнее. Я думала, квартира вчера с трудом вернула деньги за нее. Это делало ее лучше, чем сегодняшняя, но я не ожидала денег. Особенно, столько.

— Ого, — я открыла конверт, полный наличных. — Что это?

Ник пожал плечами.

— Продажи с аукциона. Ставки шли хорошо, и все продалось дороже, чем ты оценивала.

В этом не было смысла. Я не ходила с Ником на ночные аукционы, потому что мое присутствие ломало продажи из-за моего проклятия, но я хорошо оценивала стоимость. Если я ошибалась в цене, то не больше, чем на десять процентов в обе стороны. Но, чтобы заработать столько с пятьюдесятью процентами, мне нужно было ошибиться сильнее, чем на десять процентов, что было просто невозможно.

— Уверен?

— Мне показать тебе чек? — грозно спросил он.

Я отпрянула. Ник явно еще злился… из-за чего-то. Я начиналась злиться на него за его раздражение, но мне хватило ума держать это в себе. Дареному коню в зубы не смотрят, особенно, когда только это спасает от когтей отца.

— Спасибо, — сказала я, прижимая деньги к груди.

— Не за что, — Ник снова отвернулся. — Должно хватить, чтобы сводить жреца смерти в хорошее место.

Этого хватит, чтобы покормить Питера и покрыть половину платы за квартиры за месяц. Если он сможет так хорошо продавать каждый раз, я смогу легко собрать деньги для папы.

От мысли об этом я забыла злость на Ника.

— Спасибо! — крикнула я ему вслед.

Он отмахнулся.

— Что мне делать с диваном?

— С чем?

— Диваном из магазина, — уточнил он. — Мы привезли его сюда, но вряд ли он тебе нужен, когда твоя квартира выглядит как на фото в журнале.

Я забыла о том оранжевом уродстве. Он мне уже не был нужен, но диван все еще был хорошим. Я не хотела его просто выбрасывать.

— Тебе он не нужен?

Ник побледнел.

— Что мне делать с диваном?

— Не знаю, сидеть на нем? Знаю, диван не самый красивый, но у тебя есть только раскладные стулья. Было бы приятно сидеть не на металле, когда я прихожу, знаешь?

Он снова отвернулся.

— Я подумаю.

— Я скажу Сибил направить грузовик к тебе, — крикнула я ему вслед. — Мне нужно вернуть машину к полуночи, так что реши к тому времени.

Но Ник уже спускался по открытому коридору, набирая скорость с каждым шагом, словно не мог дождаться, пока будет подальше от меня.

* * *

Я опаздывала на ужин.

Это была не моя вина. Обычно я не стою долго в душе, даже когда это новый душ с тремя необъяснимыми вентилями, которые не управляли горячей водой. Меня не задержала и стена бутылочек, как в салоне, сменивших мои обычные шампунь и кондиционер. Нет. Я приняла холодный душ, смыла слизь с волос мыльной субстанцией с запахом цветов, на которую первой опустилась рука. Я задержалась, когда вышла, завернув дрожащее мокрое тело в большое полотенце с монограммой, такое гладкое, что оно не впитывало воду, и открыла шкаф, обнаружив, что все мои вещи пропали.

Заменив мою мебель, мама решила и заменить весь мой гардероб. Кроме грязной футболки, шортов и сапог Уборщика, в которых я пришла домой, вся практичная одежда была убрана. На их месте в новом шкафу и трюмо было полно нарядов от кутюр следующего сезона от любимых дизайнеров мамы. А еще все новые вещи были того размера, который мама считала правильным, а не моего размера. Я смогла втиснуться в эти наряды, потому что жила на лапше в стаканчиках и кофе последние три месяца.

То, что я могла технически надеть новую одежду, не означало, что я хотела. Вкус мамы не только сильно отличался от моего — мне нравились краски и веселье, а ей — изящество и простота, что просто красиво описывало скучные вещи — и все, что она поместила в мой шкаф, было таким деликатным и дорогим, что я боялась надевать это. Даже джинсы оказались дороже пятисот баксов, когда Сибил проверила их в интернете. Пару лет назад я бы не удивилась, но теперь могла лишь думать, как кто-то носил такие дорогие вещи, не получая сердечный приступ каждый раз, когда они что-то задевали?