Богиня улыбнулась, протянула руку и постучала пальцем по моему виску. Ее палец замер на миг на моей коже, холодный и твердый, как асфальт, а потом она пропала, оставив меня одну с недопитым кофе и горой пустых пакетиков от сахара.

Я покачала головой и допила кофе. Как только я слизнула остатки сладости со стакана, я прошла к стойке и попросила у баристы ключ от туалета. Мне не нужно было туда срочно, но общественные туалеты в городе были редкими, как единороги, и я уже отдала Нику все деньги. Меня скоро поймают, но я жила в СЗД слишком долго, чтобы упустить такой шанс. Я сходила в туалет, вымыла стакан и наполнила его чистой водой, опустила последнюю пару монет из кармана в баночку для чаевых и пошла в город.

Казалось, я долго шла. Я выключила дополненную реальность, так что не знала, который был час, но Подземелье ощущалось особенно рано утром. Тут все еще было людно — всегда было людно — но бары и казино уже не наполнялись, а закрывались, и автобусы были полными рабочих с фабрик. Я не шла в какое-то конкретное место, так что не открывала карты. Я просто шла по прямой по потрескавшемуся тротуару, чтобы понять, как далеко он тянулся. Как оказалось, далеко. Я начинала подозревать, что улица Ника тянулась до границы Огайо, когда заметила что-то блестящее в сточной яме у своей пятки.

Пенни. Грязная, но узнаваемая. Пенни перестали использовать в США пятьдесят лет назад после кампании Дэвида Хартстрайкера, длившейся несколько десятков лет. Он был сенатором Нью-Мехико, единственный дракон в Конгрессе. Он заявлял, что создание монет стоило больше, чем они сами, что было правдой. Конечно, как только издали указ, оказалось, что он был заодно с компанией, которая собиралась получить миллионы от государства, чтобы собрать и переработать бесполезные пенни, но такое получал, когда избирал своим представителем жадного дракона.

Важно было то, что пенни нынче были редкими, их собирали коллекционеры. Эта выглядела хорошо, когда я стерла с нее грязь. Она стоила около доллара, но все равно было хорошим вложением для того, что было одним центом. Я прятала счастливую находку в передний карман сумки для сохранности, когда я вдруг поняла.

Я только что заработала деньги.

Я застыла, и пьяница за мной выругался и отшатнулся в тележки маленького автомата с овощами, перед которым я остановилась. Черт возьми.

Я вытащила монетку и покрутила в руках, но ошибки не было. Это была пенни. Хоть она не использовалась уже полвека, ее можно было обменять. Деньги. Я была проклята не получать их, но я подобрала монету с земли.

Ужасное чувство расцвело внутри. Я вытащила телефон из сумки и набрала номер, который все еще помнила наизусть после всех этих лет. В Корее был день, но мама всегда отвечала, каким бы ни было время. Она была Первой Смертной, она была во главе домашней стороны империи Ёна, чтобы все шло так гладко, чтобы он даже не замечал этого. Даже когда она проводила ночь с отцом, кто-нибудь взял бы трубку, чтобы сказать, что она была недоступна. Но в этот раз ничего не было. Гудки звучали и звучали.

Я оставила гудки, переключилась на новую линию, набрала папу. Я знала, что вела себя глупо. Наверное, это была уловка, чтобы напугать меня, и чтобы меня вычислили по звонку, но я не могла отогнать ужасное ощущение, что что-то было не так. Миротворец пару часов назад говорил, что мое проклятие было связано с жизненной силой папы. Если оно не работало, то или папа решил отпустить меня, или он умер. Вряд ли Ён передумал с нашего разговора, и оставалась смерть. Или уловка. Это могла быть уловка. Пенни были чем-то между валютой и коллекционным предметом. Может, проклятие ошиблось?

Но оно не давало до этого пройти ничему, что хоть немного напоминало деньги.

— Ну же, — прошептала я, расхаживая по тротуару, слушая гудки. — Бери трубку, старый ящер.

Ничего.

Ругаясь под нос, я провела пальцем по экрану телефона, чтобы вызвать список контактов. Я подумывала включить Сибил, чтобы она звонила всем сразу, экономя мое время, когда услышала шум шин на улице рядом с собой.

— Опал!

Я тревожно подняла голову. Ярко-желтая спортивная машина остановилась слева от меня, супердорогая модель выглядела как металлическое оригами, а не машина. Треугольные окна были так сильно тонированы, что я не видела, кто кричал мне, пока дверца водителя не открылась. Из машины вышел стильный темнокожий мужчина и улыбнулся мне.

— Я так и думал, что это ты, — он сверкнул идеальной улыбкой, снял свои стильные очки дополненной реальности, которые были на нем и ночью — Помнишь меня?

Конечно, я помнила. Было сложно забыть того, кто дал тебе чемодан золота. Это был Эйнсли, богатый коллекционер, который бросался деньгами как конфетти. Он и сейчас так делал, оставил дорогую спортивную машину с открытой дверцей, подбежав ко мне.

— Ты в порядке? — его чарующий голос был полон тревоги. — Я ехал мимо и заметил тебя. Ты выглядела расстроено.