— В комнату прислуги, — ответил Армстронг.

— Но должно же быть какое-то помещение под крышей, — предположил Блор. — Ну хотя бы для баков с водой, цистерн и всякой такой штуки. Это наша последняя и единственная надежда.

Вдруг сверху донесся звук шагов — тихих, крадущихся.

Его услышали все. Армстронг схватил Блора за руку.

Ломбард предостерегающе поднял палец:

— Тсс! Слушайте!

И тут они снова услышали: наверху кто-то крался, стараясь ступать как можно тише.

— Он в спальне, — прошептал Армстронг, — в той, где лежит тело миссис Роджерс.

— И как мы не догадались! — так же шепотом ответил ему Блор. — Ведь чтобы спрятаться, лучше места не сыскать. А теперь ступайте потише.

Они поднялись вверх по лестнице, на маленькой площадке перед дверью остановились и прислушались. В комнате, несомненно, кто-то был. Оттуда доносился слабый скрип половиц.

— Вперед! — прошептал Блор. Распахнул дверь и влетел в комнату, Ломбард и Армстронг ворвались следом за ним, и все трое остановились, как вкопанные. Перед ними стоял Роджерс с охапкой одежды в руках.

Первым нашелся Блор:

— Простите, Роджерс. Мы услышали шаги и подумали, ну, словом, вы понимаете, — он замялся.

— Прошу прощения, джентльмены, — сказал Роджерс. — Я хотел перенести вещи. Думаю, никто не будет против, если я займу одну из пустующих комнат для гостей этажом ниже. Самую маленькую. — Он обращался к Армстронгу.

— Разумеется, занимайте, — ответил тот, отводя глаза от прикрытого простыней тела.

— Спасибо, сэр, — сказал Роджерс и, прижимая к груди охапку вещей, спустился по лестнице вниз. Армстронг подошел к постели, приподнял простыню и посмотрел на умиротворенное лицо покойницы. Страх оставил ее. Его сменило равнодушие.

— Жаль, у меня нет с собой аптечки, — сказал он. — Хотелось бы узнать, чем она отравилась. И давайте кончим розыски, — сказал он. — Инстинкт подсказывает мне, что нам ничего не найти.

Блор сражался с задвижкой двери, ведущей на чердак.

— Этот тип ходит совершенно бесшумно, — сказал он. — Минуту или две назад мы видели его на площадке. А ведь никто из нас не слышал, как он поднимался.

— Потому-то мы и решили, что здесь ходит кто-то чужой, — заметил Ломбард.

Блор скрылся в темном провале чердака. Ломбард вынул из кармана фонарь и полез за ним. Пять минут спустя трое мужчин стояли на площадке и мрачно смотрели друг на друга. Они перепачкались с ног до головы, паутина свисала с них клочьями. На острове не было никого, кроме них, восьмерых.

— Итак, мы ошиблись, ошиблись буквально во всем, — сказал Ломбард. — Выдумали какойто кошмар — плод суеверий и расходившегося воображения, и все из-за двух случайных смертей.

— И все же, — Армстронг был настроен серьезно, — вопрос остается открытым. Ведь я как-никак врач и кое-что понимаю в самоубийствах. Антони Марстон был не похож на самоубийцу.

— Ну, а это все-таки не мог быть несчастный случай? — неуверенно спросил Ломбард.

— Что-то не верится в такой несчастный случай, — хмыкнул скептически настроенный Блор.

Все помолчали, потом Блор сказал:

— А вот с женщиной… — и запнулся.

— С миссис Роджерс?

— Да, ведь тут мог быть несчастный случай?

— Несчастный случай? — переспросил Филипп Ломбард. — Как вы это себе представляете?

Вид у Блора стал озадаченный. Его кирпичное лицо потемнело еще сильнее.

— Послушайте, доктор, вы ведь давали ей какой-то наркотик? — выпалил он.

Армстронг вытаращил на него глаза.

— Наркотик? Что вы имеете в виду?

— Вы сами сказали, что вчера вечером дали ей какое-то снотворное.

— Ах, это! Простое успокоительное, совершенно безвредное.

— Но что же все-таки это было?

— Я дал ей слабую дозу трионала. Абсолютно безвредный препарат.

Лицо Блора побагровело.

— Послушайте, будем говорить напрямик: вы дали ей не слишком большую дозу? — спросил он.

— Понятия не имею, о чем вы говорите, — взвился Армстронг.

— Разве вы не могли ошибиться? — сказал Блор, — Такие вещи случаются время от времени.

— Абсолютная чушь, — оборвал его Армстронг, — само это предположение смехотворно. А может быть, — холодным, враждебным тоном спросил он, — вы считаете, что я сделал это нарочно?

— Послушайте, — вмешался Ломбард, — сохраняйте хладнокровие. Не надо бросаться обвинениями.

— Я только предположил, что доктор мог ошибиться, — угрюмо оправдывался Блор.

Армстронг через силу улыбнулся.

— Доктора не могут позволить себе подобных сшибок, мой друг, — сказал он, но улыбка вышла какой-то вымученной.