— Надеюсь, ты идешь в свою квартиру, — сказал он, когда я сжала дверь круглосуточного ресторана-автомата, так вычурно называлась комната с управляемой температурой, столом и машинами, которые выдавали субстанции, похожие на еду. — Ты выглядишь уставшей.

— Я не устала.

— Не ври мне. Мы связаны магией. Я ощущаю твою усталость как свою, и хоть я горжусь тем, как ты держишься, есть пределы. Ты не можешь ничего делать, если упадешь.

— Мне нужно проверить последнее, — я смотрела на адрес Питера, а потом закрыла глаза. Я не была в той части, так что не могла представить картинку, но двигаться по городу я стала лучше, и мне нужно было, чтобы это сработало. — Это ненадолго, — пообещала я, стараясь звучать уверенно, пока я открывала дверь, прося город пропустить меня.

Я себя недооценивала. Даже с одним только адресом портал тут же открылся, впуская меня, и не в комнату с торговыми автоматами, которую было видно за стеклом двери, а в тихую и хорошо освещенную улицу под потолком мостов Небесных путей.

Улыбаясь от неожиданного успеха, я поспешила дальше, закрыла дверь, пока никто на улице за нами не заметил или не решил пойти следом. Шум Рентфри пропал, как только закрылась дверь, как и сама дверь, и мы остались в небольшом парке, а напротив была улицах старых, но еще очаровательных домов.

— Где мы? — спросил отец, паря под ночным небом, видимым в бреши среди мостов над нашими головами. Может, тут потому и был парк.

— Ох… — я прищурилась, глядя на изящные буквы на металлической табличке. — Похоже на Лавровую рощу, — я улыбнулась при виде ухоженных, схожих, но все же со своим характером домов. — Похоже на общество бума. Мило, что оно сохранилось.

Отец приподнял бровь.

— Общество бума?

— Тридцать лет назад до пробуждения СЗД в Подземелье был взрыв недвижимости, — объяснила я, шагая по ухоженной траве парка к улице. — Разработчики прибыли из США и Канады и стали облагораживать зоны под богатыми частями Небесных путей. Это было до того, как город стал двигаться, тогда еще можно было спланировать, каким ты хотел видеть район. Они построили дюжины таких компактных роскошных мест, которые хотели жить как сверху, но не могли позволить аренду. Бизнес процветал, пока СЗД не выгнала Алгонквин и захватила землю. Продавать было уже нечего, и магнаты недвижимости убежали, богачи ушли на Небесные пути, и все дома, которые они оставили, стали жильем для среднего класса Подземелья.

Отец выглядел недоверчиво.

— В Подземелье есть средний класс?

— Ясное дело, — возмутилась я. — Может, не все мечтают тут жить, но у нас есть менеджеры, владельцы магазинов и работники офисов, как везде. Те люди должны где-то жить, а такие районы им подходят, — я улыбнулась поверх плеча, глядя на парк за нами, оборудованный для развлечений. — Тут мило. Я редко бываю в таких местах.

— Потому что они такие редкие?

— Потому что они не возникают на аукционах Уборки. Список желающих получить такое хорошее место расписан на год вперед. И люди ждут терпеливо так долго ради качественного жилья. Такие не пропускают оплату аренды.

Отец нахмурился.

— Откуда ты знаешь так много о городе? Это часть роли жрицы?

— Нет, это часть работы и жизни тут годами, — я улыбнулась. — СЗД не вся из арен смерти и ловушек для туристов. Есть хорошие места и нормальные люди, — и после этой ночи было хорошо вспомнить это.

Мы без проблем пересекли тихую улицу. Когда мы оказались на тротуаре напротив, я вытащила телефон, чтобы проверить, какой из домиков был Питера. Я была уверена, что Лавровая роща не совпадала с тем, что отец считал хорошим, но мне район казался очаровательным. Роскошь в виде декоративной плитки и узоров из кованого металла давно пропала, но сами здания казались крепкими и жилыми. Местами виднелись брошенные детьми велосипеды, люди установили лампы в садах, чтобы растить овощи даже в тени Небесных путей. Все место было целостным, и хоть обычно я не бывала в таких местах, мне нравилось оно после кошмаров арены.

— Тут… интересно, — отметил отец, пока мы шли к дому, чей номер совпадал с адресом Питера. — Хотя в таком месте вряд ли вел бы бизнес профессиональный сниматель проклятий.

— О, Питер не профессиональный сниматель проклятий, — быстро сказала я. — Он — жрец Пустого Ветра.

Ён застыл.

— Ты идешь в дом жреца смерти?

Я открыла рот, чтобы защитить профессию Питера, но передумала. Защищать было нечего. Питер был жрецом бога смерти, он гордился этим. Если он не стыдился, почему я должна?

— Он мой друг, — сказала я. — И опытный шаман. Он послал меня к доктору Ковальски, и он много знает о проклятиях. И я ему доверяю, так что не говори ничего плохого.

Отец был оскорблен этими словами.

— Я не бываю грубым.