Дракон, Видящий Вечность, был длинным, как его имя. Как у его близнеца, его чешуя напоминала камень, а не что-то органическое, и каждая чешуйка была отмечена символом на древнем магическом языке драконов, которые еще могли читать только эксперты, как Свена. Но, где Дракон, Видящий Начало, был белым, Дракон, Видящий Вечность, был черным, как пустота, его змеиное тело было таким большим, что Джулиус не видел Левиафана за ним. Он пытался понять, как что-то такое большое могло быть живым, когда Марси подбежала и схватила его за шею.

— Ох, — сказала она, прижимая Призрака к груди, забираясь на спину Джулиуса. — Это будет эпично!

— Надеюсь, это пройдет быстро, — Амелия держалась за руку Боба, когда они подошли. — Не знаю, смотрел ли ты во время этого просвещающего разговора, Джулиус, но все стало напоминать апокалипсис.

Это звучало мрачно.

— Идем только мы? — спросил Джулиус, глядя на Марси на его спине.

— Да, — сказал Боб. — Пошли бы многие, включая меня, но должны идти только вы. Вы пойдете к Алгонквин как Мерлин-человек, дракон и Смертный Дух. Это уже сочетание ее наименее любимого. Не будем ухудшать.

— Я хотела пойти, — буркнула Амелия. — Когда еще я побывала бы внутри Безымянного Конца? Но Боб убедил меня, что Смертный Дух, который еще и дракон, был бы слишком, так что я передумал.

— Хорошо, Амелия, — сказала Марси. — Я расскажу тебе, как там.

— Запоминай все, — попросила дух-дракон. — Если мы выживем, мне понадобится полный отчет.

Марси пообещала и пригнулась на спине Джулиуса. Призрак прятался под ее руками.

— Готова.

— Я готов, — сказал Джулиус, посмотрел на огромного дракона, парящего над ними. — Но что делать? Просто взлететь?

— Не знаю, — признался Боб. — Многое может пойти не так, и нам приходится выбирать наименее худшее. Что бы ты ни выбрал, уверен, все будет хорошо.

Джулиус сглотнул.

— Это звучит в не стиле пророка.

— Да, — согласился Боб. — Но я уверен, ведь это ты, — он посмотрел на Джулиуса, его зеленые глаза были удивительно серьезными. — Ты знал меня не так долго, но я знал тебя почти всю жизнь. Я смотрел, как разворачиваются эти несколько месяцев, миллион раз, со всеми потенциальными исходами, даже трагичными, ты всегда был лучшим. Это все, чего я могу просить от моей главной фигуры, и потому я верю в тебя. Я знаю тебя, Джулиус. Мне не нужно видеть будущее, чтобы знать, что если есть малейший шанс, что это сработает, ты его найдешь. Если нет, мы все умрем, и я не узнаю, что ошибся. Это называется оптимизмом.

Джулиус назвал бы это безумием, но он не успел это сказать, Боб уже отошел.

— Пора идти, — сказал он, поднимая Клык Мага. — Удачи!

Пророк отпрянул и взмахнул мечом, как битой. Плоская сторона меча ударила Джулиуса по животу, подбросила меньшего дракона высоко в воздух, и огромный конструкт над ними глубоко вдохнул. Магия была теперь такой густой, Джулиус ощущал, как его перья закручивались от растущего жара. Когда стало казаться, что воздух взорвется, конструкт будущего открыл пасть, чтобы выпустить пламя, такое большое и яркое, что оно озарило небо белизной.

Джулиус застыл, чуть не упал с неба. Огонь Черного Размаха был красивее всего, что он видел. Огонь пылал, но в этом жаре было больше красок, чем он знал, включая зеленый цвет Кетцалькоатля. Если бы он не был в опасности растаять, он бы наблюдал вечность, но красивый залп опасного огня уже улетал, как комета, врезался в черное брюхо Безымянного Конца.

— СЕЙЧАС, ХАРТСТРАЙКЕР, — взревел Дракон, Видящий Вечность, огонь стекал из его рта. — ИДИ С ОГНЕМ СЕЙЧАС!

Джулиус послушался, сжал крылья, чтобы защитить Марси, устремился в гейзер огня, как стрела. Зрение побелело, Джулиус закрыл глаза, уверенный, что они вот-вот сгорят. Ничто не могло выжить в таком горячем огне, но магия не поглотила его. Она подняла его и понесла его тело, как лист в ручье, к Левиафану и сквозь тающую стену черной густой магии в глубокую тьму.

Глава 14

После хаоса боя и безумного прыжка в калейдоскоп огня Черного Размаха внезапная неподвижность внутри Левиафана ощущалась так, словно кто-то выткнул пробку из мира. Они влетели в дыру, и она тут же закрылась, оставив Джулиуса тяжело дышать во тьме. Хоть ничего не болело, он не ощущал тело, ничего не видел.

— Марси! — безумно позвал он, ощупывая тьму. — Марси!

— Я тут, — сказала Марси удивительно близко. — Но я тебя не вижу.

— И я тебя, — голос Джулиуса был растерянным и будто бестелесным. Черный Размах сказал, что его огонь защитит их и внутри, но он не видел…

Свет расцвел вокруг него, заставив его вздрогнуть. Странная густая тьма таяла на его теле, и стало видно теплое сияние, которое исходило из-под его перьев. Оно достигло Марси через миг, открыв ее лицо, а потом ее тело, медленно расплетая тьму, свет его огня отгонял мрак. Изменение было медленным, но покрыло их обоих, окружило их пузырем теплого сияния, которое ощущалось старым и хрупким. Мягкое сияние не выглядело как разноцветный огонь снаружи, но пахло Черным Размахом, и когда огонь затрещал на коже Джулиуса, зазвучал его голос: