— Она в сокровищнице, — она все еще смотрела на пол, указывая на коридор. — Большая дверь в конце. Не пропустишь.

Джулиус и Джастин переглянулись, рыцарь опустил ладонь на меч.

— Я понял, — Джастин прошел внутрь. — Идем.

Джулиус нервно кивнул, радуясь, что его крупный брат пошел первым. Он не мог определить, но что-то в покоях матери ощущалось не так этим утром, и не только Фрида. Ее нервозность можно было объяснить множеством причин после свержения Бетезды, но эта тревога была новой. Неясная злобная угроза висела в очищенных комнатах его матери, как старый дым.

Жаль, ведь в других обстоятельствах Джулиус был бы рад походу. В отличие от короткого пребывания в гостиной вчера, сокровищница была в сердце логова Бетезды. Тут покои размера человека расширялись вдвое, становясь пещерами размера дракона. Первая была пещерой для кладки яиц, открытая и пустая, но другая была закрыта огромной железной дверью, которая покалывала магией дракона.

Судя по размеру, Джулиус даже не знал, как они пройдут. Но он получил ответ, не успев задать вопрос, когда Джастин подошел и схватил огромную металлическую дверь, потянул так, что его рука вырвалась бы, будь он человеком. Он сделал брешь достаточно для них, махнул Джулиусу идти вперед, пока придерживал дверь. Джастин протиснулся в брешь за ним, и они оказались в сияющем новом мире.

Из-за размера ее клана и факта, что она управляла обоими континентами Америки, сокровищница Бетезды Хартстрайкер была легендой среди драконов. Теперь он увидел ее сам, и Джулиус понимал, почему. Грубо вырезанная пещера за дверью была огромной, как тронный зал, и каждый ее дюйм был завален чистым золотом.

Золотые цепи свисали с потолка как сталактиты, создавая огромную паутину вокруг больших золотых ламп, чей золотой свет заставлял пещеру мерцать. На стенах висели гобелены с золотыми нитями, не давали увидеть камень за ними, а на земле были горы золотых монет, похожих на песчаные дюны. И, как узнал Джулиус, пытаясь освободить место для Джастина, на них было тяжело стоять. Он чуть не упал, его брат поймал его за плечо, чтобы они не рухнули в золото. Они огляделись в поисках Бетезды.

Ее было удивительно тяжело найти. Все в комнате был размером для драконов, включая огромную и странно приплюснутую гору золота в дальней части пещеры, впадину в горах сокровищ, которая явно долгое время играла роль кровати очень большого дракона. Тут даже обычно грозная в человеческом облике Бетезда выглядела почти изящно, сидя на спешно сооруженном троне из золотых слитков. Как всегда, Конрад был рядом с ней, хотя он выглядел не так спокойно, как обычно, сжимал Клык, наблюдая за их матерью со своего поста у дальней стены. Бетезда даже не обращала внимания на своего рыцаря. Она сидела на самодельном троне, смотрела на Джулиуса свысока холодно, так по-драконьему, что это смотрелось чужим на ее милом человеческом лице.

— Так-так, — медленно сказала Хартстрайкер, уперлась локтями в ее Клык в ножнах, который лежал на ее коленях. — Кто решил нас почтить своим присутствием.

Извинение уже подступило к губам Джулиуса, но он вспомнил, что уже не должен был говорить ей это.

— Я спал, — сказал он. — И я хотел бы вернуться к этому, так чего ты хочешь?

Бетезда приподняла бровь.

— Как сухо, — упрекнула она. — Где же твоя хвалёная вежливость?

— Истончилась в последнее время, — честно сказал он, скрестил руки на груди. — Борьба с драконами, постоянно пытающимися мне помешать, потому что им так хочется. Но, уверен, завтрашнее голосование это исправит.

Он улыбнулся, но его мать этим не ответила.

— Не ты один устал от этого, — она сжала меч и встала с трона. — Я терпела твои причуды так долго, потому что, честно говоря, не мечтала, что ты столько продержишься. Я думала, что вес множества твоих недостатков раздавит тебя раньше, чем ты станешь раздражающим. Но ты, как таракан, просто не умираешь.

Она зарычала, и кровь Джулиуса похолодела. Он много раз ощущал гнев матери, но до этого не видел, как сильно она ненавидела его. Было больнее, чем он ожидал. Несмотря на все, что произошло, глубокая часть него все еще желала одобрения его матери. Но остальной он, та часть, что не была ребенком, глядящим на драконшу, которая должна была его защищать, понимала, что это ничего не меняло.

— Ты права, — он опустил ладонь на свой меч. — Я не умру. Я уже говорил, Бетезда, ты не избавишься от меня или этого Совета. Мы останемся, и чем раньше ты это примешь, тем счастливее будешь.