Он… я не знаю, чем он заинтересовал Ярину, но меня он зацепил с первого взгляда тем, что в нем я видела то, что очень часто встречала и раньше, в своем мире, в зеркале, что отражало мой взгляд. Я тоже так смотрела на мир — болезненно-недоверчиво, словно уже не время в то, что в мире может быть что-то хорошее.

Мне было восемнадцать, когда я обреченно осознала, что влюблена. В двоих. И с этим невозможно было что-то сделать.

Осознание этого далось мне довольно болезненно — все же родилась и выросла я в мире, где подобное порицалось. Как же, любить двоих… Долгое время я считала это неправильным, едва ли не противоестественным. Мне казалось это безумно странным — разве можно любить двух мужчин одновременно?

Но все доводы разума разбивались о мои чувства. Я просто глупо полюбила — и ничего с этим не могла сделать. Оставалось принять эти чувства, наивно надеясь на то, что однажды они пройдут. Потому что иначе это могло привести к печальным последствиям.

Я долго корила себя за эти чувства — что может быть смешнее и безнадежнее — полюбить тех, кого не существует? С кем ты никогда, ни при каких обстоятельствах не сможешь встретиться потому, что этих мужчин просто нет в этом мире?

А потом я смирилась — я могла бороться с кем угодно и выиграть, но войну со своими чувствами, с самой собой я заранее уже проиграла.

Ну не помогало мне ничего: ни доводы разума, ни многочисленные аргументы против такой бессмысленной влюбленности, ни даже недостатки парней, которые я с каким-то болезненным упорством пыталась найти.

Я вновь завидовала Ярине — она тоже была влюблена, но ее влюбленность была более легкой. Я видела, что ее привлекают оба парня, но… Ее влюбленность больше походила на ту влюбленность, через которую проходят все подростки моего мира. Она была влюблена в образ, созданные ею же. Нет, я не отрицала ее чувств и не принижала их, просто эта ее влюбленность была похожа на легкое пуховое облако, которое мягко обволакивало ее, часто затмевая реальный образ парней.

Свою же влюбленность я больше сравнивала с болезнью. Да, все эти чувства тоже начинались с легкого флера, но очень быстро они стали практически зависимостью. Я все видела, все осознавала…

Они оба не были идеальными, не-е-ет.

Лео был вспыльчивым и излишне порывистым. Очень часто он сначала делал, а только потом думал о последствиях. Он был хитер, хотя часто создавалось впечатление, что он свойский парень, парень-рубаха. Конечно, он был таким, добродушным и доброжелательным, но в то же время он в один момент мог стать гордым, непримиримым и даже жестким. Он старался не показывать свою силу, но он был очень силен, как физически, так и духовно. Он был зверем — пушистым и милым со своими и кровожадным, могучим, суровым, даже строгим и настороженным с другими.

Кир же… Кир был холоден. Приходилось прикладывать немало усилий, чтобы пробиться сквозь его ледяной панцирь. Он был недоверчивым, неразговорчивым и скупым на эмоции. Уже потом я поняла, что он очень чувствителен и эмоционален, но все это он прячет и скрывает глубоко внутри себя. Он был принципиален, порой, на мой взгляд, даже излишне. Если он что-то решил, то его очень сложно было переубедить. Он был жестким, но, что удивительно, я никогда не видела, чтобы она необоснованно переходила в жестокость. Кир был молчаливым, из него иногда и слова лишнего не вытянешь. А еще он никогда не прощал, и терпеть не мог лжи. Он всегда просил говорить правду, какой бы неприятной для него она не была. Всегда словно напряженный и готовый к атаке. Я и правда очень редко видела его расслабленным.

Оба упертые и принципиальные, гордые и до жути ревнивые. О, последнее проявлялось особенно, хотя этого я и не сразу заметила. Да, они были жуткими собственниками…

До сих пор удивляюсь тому, что они смогли подружиться.

Хотя этого, думаю, стоило ожидать. Лео как-то не смог сойтись с остальными парнями из нашей учебной компании, предпочитая все время проводить либо со мной, либо на тренировках. Так что ему требовался сильный друг, с которым возникло бы здоровое соперничество, с которым можно было поговорить на какие-то «мужские» темы.

Киру тоже требовался друг. Да и вообще просто поддержка ему была жизненно необходима.

Кириан принадлежал древнему аристократическому роду, который всегда был предан имперской короне. Предан до недавнего времени. Уж не знаю, чем завлекли отца Кириана, но итог один — герцог Ардиан Эрдейн стал одним из заговорщиков, что участвовали в покушении на императорскую семью. Участвовал и его старший сын, а вот младший, Кириан, ничего о заговоре не знал в силу своего возраста. Да и мать Кириана, узнав о планах мужа. Поспешила спасти от императорского гнева хотя бы одного своего сына.

Заговор раскрыли и всех, кто так или иначе участвовал в нем, были казнены. Так Кириан разом лишился своего отца и брата. Матери Кир лишился немного раньше — неудачное стечение обстоятельств — и конная прогулка обернулась трагедией. Вообще Кир лишь чудом избежал участи своего отца и брата — и то, его отпустили на свободу, оставив при этом право на титул после множества проверок, которые подтвердили его невиновность.