– А соседи?

– Есть. Трое. Но в такое время они обычно спят, как все нормальные люди. Мое алиби подтвердить не смогут.

– Откуда вы знаете? – уточнил Экман.

– Потому что уже спрашивал, когда появился Хэнкок и попытался спустить на меня всех собак. Они не помнят. Просить их врать я не буду.

Шумейкер глядел так выразительно, что в мыслях, скорее всего, уже надевал на Дивайна наручники и зачитывал ему права.

– Какой вы славный парень, – хмыкнул он, но без особой язвительности.

Вид у него был слегка растерянным.

– Если снова увидите Хэнкока, узнаете? – спросил Экман.

– Естественно. Не люблю, когда со мной играют. И вообще, откуда такое внимание к моей персоне?

– Видимо, в вас есть нечто особенное, Дивайн, – сказал Шумейкер.

Дивайну его слова не понравились.

Мужчины встали, будто по команде.

– Не уезжайте из города, – предупредил Шумейкер.

– И не собирался. У меня полно дел.

Шумейкер огляделся.

– Да, наверное, деньги здесь гребете лопатой.

– Я про другие дела.

Дивайн имел в виду Эмерсона Кэмпбелла и порученное им задание, а также погибшую Сару Юс.

Шумейкер и Экман вновь переглянулись и ушли.

Дивайн посидел еще несколько минут, переваривая услышанное и пытаясь уложить новости в голове, чтобы увидеть смысл в происходящем. Картинка откровенно не складывалась.

«Сара была беременна, а потом сделала аборт».

Вот что поражало сильнее всего.

Он провел рукой по волосам и на мгновение закрыл глаза, пытаясь осмыслить услышанное.

«Кто был отцом? Неужели я? Мы переспали всего один раз. Я не предохранялся, потому что Сара сказала, будто принимает таблетки, но, возможно, соврала. Когда был аборт, неизвестно. Вдруг ребенок от меня, а я даже не знал?»

Дивайн встал и выглянул в крохотное окно. Оттуда на него смотрел соседний небоскреб. Было такое чувство, будто он в западне; словно его запихнули в клетку, от души шарахнув по голове.

«Полицейские проверят журнал безопасности и увидят мое имя. Вернутся с ордером на арест. И кто, черт возьми, такой Карл Хэнкок?»

Впрочем, теперь понятно, почему он оба раза подходил к Дивайну вдали от города. Если он не из полиции, так безопаснее.

Дивайн снял с шеи шнурок и посмотрел на пропуск. Той ночью его не было в здании, а карточка лежала в кармане. Возможно, кто-то украл ее, а потом вернул, пока Дивайн спал у себя дома, хоть это и маловероятно. А может, кто-то взломал систему и подставил его. Это тоже нелегко, но для человека, отправившего анонимку, которую не смогли отследить опытнейшие хакеры, не составило бы труда.

Дивайн вернулся на рабочее место с таким чувством, будто ему выпотрошили нутро.

Когда Дивайн вернулся в кабинет, то заметил на себе косые взгляды. Он сел за стол. Атмосфера в зале переменилась. Кто-то из коллег узнал, что его подозревают в убийстве, и поделился новостью с остальными. Должно быть, за то время, что он отсутствовал, они успели обменяться сообщениями.

Он завел здесь немало знакомств, с кем-то порой ходил ужинать или выпить пива, Ванду Симмс и вовсе считал приятельницей. Однако в отделе вместе с ним работало слишком много человек, а в компании действовало негласное правило: никогда не сближайся с кем-то из новеньких, поскольку велика вероятность, что его вышвырнут отсюда через год. Конкуренция была такая, что о дружеских отношениях не могло быть и речи.

Дивайн догадывался, о чем сейчас думают коллеги.

«Его допрашивали. Это он убил Сару. Взгляд у него, конечно, жуткий. Наверное, посттравматический синдром. Вот урод! Надеюсь, его посадят».

Может, он преувеличивал, но ощущение было именно таким.

Он неторопливо приступил к работе. В данный момент ему поручили просчитать риски по сделке между двумя корпоративными гигантами. «Коул и Панч» выступала в роли консультанта со стороны покупателя; интересы продавца представляла армия маститого «Моргана Стэнли». Оба клиента хотели, чтобы сделка по выделению дочерней компании с выкупом контрольного пакета акций завершилась успешно, поэтому переговоры шли мирно. В бизнесе это называлось «дербанить бюджет».