– Именно так поступали в прежние времена. Не с помощью купальника, разумеется, а передавая сигнал посредством условленных знаков: свернутой определенным образом газеты, цветка в вазе на окне, потушенного или зажженного света. Во Вьетнаме, например, мы повязывали на деревья цветные банданы, причем часто меняли обозначения, чтобы противник не разгадал систему. Но почему Коул велел прекратить операции в «Зоне 51»?

– Из-за убийства Стамос. Он приказал Монтгомери надеть красное бикини еще до того, как полиция приехала на вызов. Значит, либо сам ее убил, либо обнаружил мертвой.

– Ладно. Что-то еще?

Дивайн рассказал про Элейн Нестор.

Кэмпбелл кивнул.

– Действуй, Дивайн. Инстинкты старого солдата подсказывают, что у нас мало времени.

Следующим утром Дивайн сказался на работе больным, а сам поехал на вокзал встречать Монтгомери. Та предусмотрительно надела джинсы, рубашку с длинными рукавами и ботинки. Он протянул девушке запасной шлем, и они отправились в путь.

По указанному адресу обнаружился небольшой симпатичный домик, обшитый кедром и окруженный клумбами с яркими летними цветами. Элейн Нестор жила в конце дороги, особняком от соседей.

На стук вышла женщина лет сорока с коротко стриженными седыми волосами, длинной челкой, зачесанной набок, и висевшими на шее очками в черной оправе. Хозяйка дома больше была похожа на библиотекаршу, чем на настырную журналистку, собиравшую компромат на влиятельных богачей. Однако держалась она настороженно, смотрела пристально и цепко.

– Элейн Нестор?

– Да. Вы кто? – спросила она.

Дивайн заметил, что в одной руке она держит телефон, а в другой – деревянный молоток. Увидев Монтгомери, женщина расслабилась.

– Меня зовут Трэвис Дивайн. Это моя подруга Мишель. Я работаю в «Коул и Панч»…

Дверь захлопнулась, едва не стукнув его по носу.

«Вот идиот, надо ж было догадаться».

Дивайн посмотрел на Монтгомери: та, судя по лицу, разделяла его мысли.

Он крикнул:

– Я прочитал вашу статью про Брэда Коула. Ту самую, из-за которой вас уволили. Я просто хотел сказать, что вы правы.

Дверь скрипнула. Настороженно выглянула хозяйка.

– Зачем вы здесь? Что вам нужно?

– Вы слышали про убийства?

– Естественно. Что значит «вы правы»?

Ответ Дивайн приготовил заранее, еще по дороге.

– Я думаю, Коул организовал крупнейшую схему отмывания денег за всю мировую историю. Не хотите вернуться в профессию?

Нестор смотрела на него несколько долгих секунд.

– Кофе будете? – неожиданно спросила она.

Допивая третью чашку, она недоуменно качала головой.

– «Зона пятьдесят один»? Вы серьезно?

– Разумеется, – ответил Дивайн. – Как бы безумно это ни звучало.

– М-да… Люди готовы на что угодно, лишь бы заработать деньги. Вы крепко рискуете, раз во все это полезли.

Дивайн посмотрел на Монтгомери, которая вертела в руках кофейную чашку и задумчиво глядела в окно, выходящее в сад.

– У меня на то много причин, – произнес он.

Нестор кивнула.

– Хотите знать, что я думаю про Брэда Коула? Он скользкий тип и умеет мастерски притворяться, но я готова голышом пройтись по улице, если он способен отличить прибыль от выручки. Этот тип унаследовал кучу денег, но спустил их на кокаин, эскортниц и сомнительных инвесторов, обчистивших его до нитки; у меня есть документы, которые это подтверждают. Он просто-напросто подставная фигура, я писала об этом в статье. Но в ответ меня тряхнули так, что я едва ноги унесла. В общем, история повторяется. Вспомните Берни Мейдоффа: стоило в те времена сказать против него хоть слово – и вас сожрали бы со всеми потрохами.

– Никому не хочется разрушать иллюзии, – вставила Монтгомери. – Как в сказке про новое платье короля…

Нестор пристально посмотрела на нее.

– Люди не любят признавать свои ошибки. Им приятнее верить в басни.

– Но кошельку от этого не легче, – сказал Дивайн. – Надо остановить его. У Коула не простая финансовая пирамида. То, что он делает, намного серьезнее. Оно представляет опасность для всей страны.

Нестор согласилась.

– Вы наверняка слышали про «панамские документы» и, совсем недавно, про «архив Пандоры»^[16]. Каждый, кто работает в этой сфере, знает, что богачи со всего мира прячут триллионы в секретных фондах, которые передают из поколения в поколение, не платя налогов. Значительная часть этих средств – нелегальные деньги картелей, террористов, диктаторов и прочих преступников. Кредиторы к ним доступа не имеют, а люди, которым эти деньги принадлежат на самом деле, никогда их не получат.

– Я слышал, что Южная Дакота вложила в трасты шестьсот миллиардов долларов, – сказал Дивайн. – Взамен они получили несколько сотен рабочих мест, зато, считай, убили те сферы, откуда выкачали деньги. А в Вайоминге провернули некую схему под названием «Ковбойский коктейль» – там вообще черт-те что творится.

Нестор закивала.