Тем не менее Монтгомери угрюмо прятала глаза, стараясь не смотреть на Дивайна.

– Тебе не хочется все бросить?

– Что бросить? – уточнил он.

– Трэвис, ты понял, о чем я!

Он откинулся на спинку стула и посмотрел на воду, где парусник рассекал волны.

– Надо сперва заработать на жизнь. Я небогат. Мне не хватает денег даже на отпуск.

– У меня есть кое-какие сбережения.

– Тогда ты можешь все бросить и уехать.

– Путешествовать одной неинтересно. Ты мог бы поехать вместе со мной.

– Мишель, вокруг много парней, которые подошли бы тебе лучше меня.

– Я что, не имею права сама решать?

– Решай. Но не забудь спросить мое мнение.

Монтгомери приподняла брови.

– Я совсем тебе не нравлюсь?

– Ты же знаешь, что нравишься. Но у меня на совести слишком много грехов.

– Думаешь, я не понимаю?

– Тебе не кажется, что наше внезапное исчезновение станет прекрасным поводом нас искать?

– Возможно… – Монтгомери внимательно посмотрела на Дивайна. – Почему ты работаешь в «Коул и Панч», Трэвис? Ты не похож на парня, который любит деньги.

Он хотел ответить как всегда, но потом махнул рукой и решил говорить откровенно. Недавняя беседа с Кэмпбеллом заставила его о многом задуматься. Монтгомери ради него подставляет шею. Не надо ей врать.

– Я ушел из армии словно в каком-то тумане. Можно сказать, помутился рассудком. Отец всегда мечтал, чтобы я зарабатывал деньги, поэтому я решил хоть раз поступить так, как ему хочется.

– Даже несмотря на то, что это не твое?

– Наверное, так я себя наказываю. Заставляю делать то, от чего тошнит.

– Что, черт возьми, с тобой случилось, отчего ты себя ненавидишь?

– Этого я сказать не могу. Я и сам себе боюсь признаться.

– Ладно, пусть так… – ответила Монтгомери, не скрывая разочарования.

– Ты говорила, что тебя родные тоже не слишком-то ценят, – заметил он.

– Я считаюсь в семье паршивой овцой. Мол, ничего не добилась в жизни – по крайней мере, так говорит мать.

– Господи… Сколько тебе лет – двадцать два?

– Скоро будет двадцать три. В свои годы я должна была окончить колледж. Но не смогла… И уже не успею. Трэвис, это все равно что оказаться в девятнадцатом веке и внезапно осознать, что в свои восемнадцать лет ты конченая старая дева.

– Я пошел учиться после армии. Ничего, справился…

– Я так не хочу. Я хочу путешествовать по миру, испытывать разные впечатления, а не торчать всю оставшуюся жизнь в офисе за компьютером. Хотя в реальности я стала шлюхой у богатого преступника…

– Ты провела меня в «Зону пятьдесят один». Ездила со мной к Нестор.

Монтгомери угрюмо смотрела вдаль.

– Как думаешь, где сейчас Брэд?

– Могу только догадываться. Вряд ли его люди нашли камеру, которую я повесил, потому что она до сих пор работает.

– Кто знает… – отозвалась Монтгомери. – Ее могли заметить, но оставили нарочно, чтобы ты ничего не заподозрил, а у них было время придумать контратаку.

– Из тебя вышел бы неплохой аналитик, – отметил Дивайн.

– Вряд ли.

– Почему?

– Дело в том, Трэвис, что рано или поздно они догадаются, как туда попала камера. И от нас с тобой просто-напросто избавятся.

Они приехали в Нью-Йорк уже к вечеру. Дивайн притормозил возле дома Монтгомери. Та слезла с мотоцикла и вернула шлем.

– Не зайдешь в гости? Хоть на несколько минут. Теперь, когда я в полной мере осознала, что стала невольной соучастницей преступления, не могу оставаться одна. Боюсь ненароком перерезать себе вены.

– Не шути так, – строго сказал Дивайн.

– Я не шучу.

Они поднялись, взяли пиво, вышли на крышу и сели в шезлонги.

– Итак, ты говорила, что познакомилась с Коулом год назад. Однако «Зона пятьдесят один» наверняка существует намного дольше.

– Как они передавали сигналы до меня? Другим способом?

– Коул построил дом рядом с железной дорогой три года назад. Теперь я понимаю, зачем он оставил дыру в заборе: чтобы человек из поезда видел двор. Возможно, тогда и возник их способ общения.

– Знаешь, однажды утром мне не спалось, и я встала раньше обычного. Выглянула в окно, а Брэд поднимал зонтик на столике у бассейна.

– Красный или зеленый? – уточнил Дивайн.

Монтгомери задумалась.

– Красный. Я еще решила, как странно. В такую-то рань… Через несколько минут, по-моему, прошел поезд.

Дивайн задумчиво поджал губы.

– Один парень в вагоне говорил, что до тебя в бассейне купалась другая девушка. Она была брюнеткой и тоже разгуливала по утрам в одном бикини.

– Правда?

– Да.

Монтгомери замолчала: сперва недоуменно, но потом в ее глазах мелькнула гневная искорка.

– Я-то думала, Кристиан познакомил нас с Коулом из доброты душевной… Но, может, Брэд подыскивал нового связного, а Кристиан подсунул меня?