– Аня, ты…

– Я тебя люблю, Боря. Если что – позаботься о моем сыне.

– Аня?..

– Иди. Я подойду к медикам, возьму у них успокоительное и приду к вам. Меня пропустят?

– Д-да, я попрошу…

– Хорошо.

Каких усилий Анне стоило держать лицо?

Практически никаких. Дворцовая выучка. Ложь сама слетела с губ, словно так и надо было. Милая улыбка, ровные жесты, спокойный равнодушный голос…

Купились?

ДА!!!

Отвернулись, занялись собой, а больше Анне и не надо было ничего.

– Хелла, помоги!

К чему молитвы той, кто и так тебя услышит? И что можно пообещать существу, которому ты и так принадлежишь? С потрохами и посмертием?

Анна не знала.

Шаг, второй… вот ее скрыли машины, а вот и джип. Какие, к Хелле, медики?

Главное, чтобы ее не увидели. А вот и машина… на брелоке даже нажимать ничего не надо, можно просто потянуть черную ручку, и дверь откроется.

В салоне вкусно пахнет туалетной водой Бориса, пахнет и ее духами… это не важно. Ничего уже не важно… как же тут… где кнопка?!

Кажется, вот…

Анна лихорадочно взывала к памяти Яны. Та умела водить машину, а она… она – нет! Ну почему она не попробовала раньше! Почему?!

Дура!!!

Ага, кажется, вот…

Ой…

Машина заурчала. Анна протянула руку, проверила ручной тормоз – снят. Теперь на «Д» – и вперед? Кажется, так…

Хотя память Яны уверена не была. «R» это точно назад, а вот вперед… Попробуем и так и этак…

Машина дернулась назад. Потом вперед… ох, тормоз нажимать надо!

Кажется, кого-то Анна зацепила.

Ой!

К ней начали оборачиваться. Еще несколько секунд – и…

Хорошо, что у таких машин есть только газ и тормоз. Не перепутаешь!

И Анна нажала на педаль газа.

Она не ожидала, что так взревет мотор, что так прыгнет с места мощный джип… дернула рукой, вцепилась в руль – и зацепила что-то…

И из колонок рванулся марш.

«Прощание славянки».

Анна плюнула на все и вдавила педаль до упора.

Кто не ушел с ее дороги – пусть идет к Хелле! А она идет к сыну!

Яна, Русина

– Они – что?!

Яна так смотрела на гонца, что здоровущий мужик, косая сажень в плечах, попятился.

И было отчего.

Из глаз женщины глядела сама смерть.

И то…

Услышишь такое – и убьешь. И не пожалеешь. И на исповеди не покаешься. Разве что погордиться собой можно за такое.

Пламенный прислал ультиматум.

Валежного ему в Звенигороде было не надо. Вместо этого он предлагал другое.

Сейчас он собрал в Кремле, во внутреннем дворе, больше полутора тысяч человек. Мужчины, женщины, дети…

Под Кремлем – взрывчатка.

Если он отдаст приказ, все сложится, как карточный домик. Хочет ли ее величество начинать свое правление с такой крови? Чтобы прославиться как ее отец? Когда тот приказал расстрелять просителей. С женщинами, с детьми… Или будем договариваться?

Яна медленно сжала кулаки. До крови, до впившихся в ладони ногтей. До глубоких лунок.

Потом выдохнула – и заставила себя разжать пальцы.

Валежный…

Генерал смотрел на Яну.

Да, он мог отдать приказ о штурме. Мог наплевать на гражданских – это не первые тысячи погибших. На Кремль – отстроим.

И…

Сразу такое решение не примешь.

Яна резко мотнула головой в сторону гонца.

– Ты! Сколько твой хозяин будет ждать ответа?

– Час! – И вдруг невольно добавил: – Ваше императорское величество.

Даже для себя неожиданно. Не ждал он такой реакции. Но это – не Петер. Это – настоящая…

– Вон из штаба. Нам тут поговорить надо. Стеречь его! Не обижать, – резко распорядилась Яна.

Штабом выбрали небольшое здание железнодорожной станции, чудом уцелевшее во всех передрягах. Стены были обильно помечены снарядами, но стояли. И крыша лежала.

А окна…

Не холодно уже без стекол. И видно неплохо.

Яна подошла к одному из них, посмотрела на Кремль.

– Тигр там, – поняла она.

– И вообще вся верхушка. Пламенный угрожает взорвать всех, как только первый солдат ступит на брусчатку Кремля.

– И пес бы с ним. – Как это далось Яне, никто не понял. Но…

Темные волосы.

Зеленые глаза.

Ласковые слова, прошептанные на ушко.

Признание в любви, переданное через Ромашкина, но от этого не ставшее менее ценным.

– Пламенный сдох бы, я б на могилке сплясала, – вздохнула Яна.

Валежный вздохнул над плечом.

– Но с ним сдохнут порядка двух тысяч гражданских. Пламенный приказал нагнать. Женщины, дети…

– Жеваные мухоморы!

Понятно, одними грибочками Яна не ограничилась. И минут пять свита восхищенно внимала матюгам императрицы. Никто не удивлялся. Даже радовались, что ли…

Не плачет, в обморок не падает, а принимает решения!

В таких делах это – счастье!