– Я влетела в центр, а там были дети. И террористы. Я хотела попросить, чтобы они отпустили моих детей, чтобы лучше убили меня вместо них, сделала пару шагов – и упала. Врач сказал, гипертонический криз. Наверное, сосуды не выдержали.

– А потом? – не выдержал заодно и кто-то из репортеров.

– А потом я очнулась – и террористы мертвые, – распахнула глаза Анна. – Наверное, наша полиция воспользовалась случаем и просто перестреляла их.

– А говорят, они все замерзшие были? – влез кто-то из репортеров.

– Я не могу сказать ничего определенного, – развела руками Анна. – Если бы я не упала, было бы проще. А я пропустила все самое интересное. Увы…

– Но заморозка?

– Может, их жидким азотом облили? – Борис вывернулся из двери и подхватил Анну под руку. – У вас по химии что было, молодой человек?

Судя по круглым глазам репортера – тройка. Из жалости.

– Я не знаю, что придумали наши спецслужбы, но не сомневаюсь в их эффективности, – отрезал Борис. – А теперь – с дороги!

Пресса послушно расступилась.

Остановился перед крыльцом «Мерседес». Второй, тот, что не джип, а легковой автомобиль, седан. Роман распахнул двери и помог семье Савойских погрузиться. А потом стартовал домой с провизгом шин. Кажется, штрафы ему придут. Но… наплевать!

И всем остальным – тоже.

На заднем сиденье четверо человек крепко прижались друг к другу, не разбираясь, кто и где. И спать они сегодня будут так же. И еще долго Анна будет вздрагивать и бояться оставлять детей одних. А Борис потихоньку приставит к своим родным охрану.

Страшно терять любимых.

* * *

Дома…

В дом они войти и не успели.

Вылетела во двор Роза Ильинична, вылетели во двор горничные, да и Роман не выдержал. Тоже обнял малышню. В результате весь клубок рук-ног-голов оказался на газоне.

Кот по имени Сталин вспрыгнул на скамеечку и полюбовался сверху.

Хороши!

Да, сложно быть человеком, очень сложно. Вот коты точно знают, что все закончится хорошо. А люди… люди не знают.

А Смайлик мог сразу сказать, что уверен в своей хозяйке. И что она тех крыс передавит…

Он же кот!

Он знает, кого коснулось дыхание богини.

Просто коты умные. И они лишний раз промолчат.

А сколько слез-то! Сколько слез… пописать, что ли, еще сверху? Кот подумал над этой идеей, но потом решил не тратить ценную жидкость на людей и пошел метить столбик у ворот. Это же его люди и его территория. И пусть все об этом знают.

А люди все пытались расцепиться. Хотя и не слишком охотно. Как-то… спокойнее им, может, было? Вместе…

Они живы, они рядом, все обошлось, никто не умер…

Борис выпутался первым. И громко объявил:

– Сегодня празднуем! Гуляй, народ! Ромка, тащи бутылки, сегодня ты с нами примешь! Хочешь – жену сюда вызови, пусть приезжает! Тетя Роза, девочки, не стесняйтесь! Танцуют – все!

Никто и не стеснялся. Анна и Кира помогали на кухне, что нарезая, что раскладывая, Гошка таскал тарелки на стол, и в какой-то момент Кира взяла Анну за руку.

– Мама… так можно?

И получила в ответ крепкий поцелуй в нос.

– Конечно, дочка. Всегда можно.

Всхлипнула и уткнулась Анне в плечо.

– Я так… так испугалась.

– Я тоже.

– Мамочка…

* * *

Поздно вечером, когда все разошлись по комнатам, и кто спал, кто уже собирался, когда Гошку, сопящего в обнимку со Смайликом, перенесли в кровать, Кира атаковала родителей.

– Мама, а все-таки? Кто такие Вороновы?

– Это моя фамилия, – спокойно ответила Анна.

– А почему великая княжна?

– Кто?

Тут уж и Борис удивился.

Анна на секунду прикрыла глаза. А потом решилась.

– Я понимаю, это звучит фантастически. Но… Боря, если мы и правда женимся, ты должен об этом знать. Дело в том, что мой прадед… он был – Романов. Не просто. Та самая семья Романовых.

– Серьезно? – не удивился Боря. – Царская семья?

А чего удивляться? Чувствовал же он в Анне нечто такое… порода проснулась. Или кровь заговорила, кто ж ее знает? Вот и объяснение.

– Один из моих предков был бастардом великой княжны. Из последних Романовых.

– Вот черт!

– Да, Боря. Но это было давно, и следы бумаг уже истлели. Мы – Вороновы. Но… в нашем роду есть одна способность. Далеко не у каждого она проявляется. И по наследству может не передаться. Гошке точно ничего не досталось. А мне – вот…

– Какая? – Глаза Киры горели откровенным любопытством.

– Я действительно убила террористов. И готова была заплатить за это жизнью.

– Мама!

– Иначе никак, Киреныш. Отнимая чужую жизнь – платишь своей. Я изначально знала, что не выйду живой из центра. Что убью их и сама лягу рядом. Но готова была заплатить эту цену за ваши жизни.

Кира хлюпнула носом.

– Мама…

Борис задумался:

– А сейчас? Если еще раз?

– Один раз в жизни. И не у всех. И только оплатив чужие жизни – своей.

Сказано было вполне доходчиво.