– Мне угодно повидать тору Иду.

– А ее нет.

– ЧТО?!

Армандо почувствовал себя как обиженный ребенок. Вот перед тобой в вазочке лежала конфета. Большая, вкусная, ты на нее облизывался, вокруг ходил, и тут кто-то приходит и уносит вкусняшку у тебя из-под носа! Люди добрые, да что ж это делается-то?! Где в мире справедливость?!

Жама Эльза презрительно поджала губы. На нее все эти хлюстячьи ужимки не действовали. Вот еще не хватало хозяйке такого… с-счастья! От слова «счас-с-с»!

– Тора уехала.

– А когда приедет?

– Не сказала.

– Но дом она не продала?

Жама Эльза пожала плечами:

– Она думает.

Что дом не продан, Армандо мог уточнить в две минуты. Но… вдруг он решит, что тора Ида уехала надолго? Есть же шансы!

– Думает… уехать насовсем?

Жама Эльза подняла бровь. А что бы не заработать на этом… паразите?

Армандо понял все правильно, хоть и паразит. И в карман передника Эльзы скользнула золотая монета. Женщина сделала вид, что смягчилась.

– Хозяйка говорила, что очень уж от вас устала. Хотела съездить куда в другое место, развеяться…

– А куда?

Жама Эльза пожала плечами.

Опять же, узнать, куда тора Ида брала билет, было невозможно. Жама Эльза лично его покупала. До именных билетов оставались еще годы и десятилетия, так что с этой стороны за Иду можно не волноваться.

Жама выразительно потерла пальцы. Испачкались, наверное…

Армандо опять все понял. И после еще трех золотых жама Эльза призналась.

– Хозяйка меня посылала на вокзал. Взять билет до Ламермура.

А что до Ламермура она не доедет, сойдя на полпути, ну кто об этом узнает? Получилось чуточку дороже, но безопаснее.

Армандо воодушевился.

Ламермур?

Там-то птичка от него никуда не скроется!

Мысль, что ему могли солгать, даже не пришла в красивую голову. Он же заплатил! Разве ему могут солгать, за его-то деньги?!

Жама Эльза проводила его насмешливым взглядом.

И пожелала, чтобы он не возвращался. И подольше, подольше… пусть найдет себе в Ламермуре какую-нибудь девку и забудет обо всем! Или с семьей будет разбираться. Или…

Да пусть хоть на крышу ратуши залезет и петухом кукарекает! Лишь бы ее хозяйке на дороге больше не попадался! Не нужен ей такой…

Ей нужен защитник и опора, а не эта свистушка в штанах, так-то!

Яна, Русина

Валежный в гневе был страшен.

Он не орал, не топал ногами, не угрожал всех расстрелять и повесить, что останется. Но глаза у него были…

Народу оставалось только разбегаться. Кто успел.

Алоиз Зарайский разбежаться не мог. А хотелось, так хотелось… Но куда там!

Компания была тесная и непринужденная. Генерал Валежный, тор Изюмский, жом Зарайский. И лично ее величество. Валежный попытался было намекнуть, что некоторые сцены не для дамских глаз, услышал пару предложений из «курса экстренного допроса в походно-полевых условиях» и как-то сбледнул с лица. Потом поинтересовался, кто именно говорил о таком рядом с императрицей.

Услышал сакраментальное «освобожденцы» и успокоился.

Действительно, эти могли и ерша засунуть. Именно туда. Или еще чего похуже! А уж облить керосином и поджечь… да, именно ТАМ облить!

Запросто!

Хотя их оппоненты тоже не стеснялись. Аргументация с обеих сторон шла такая, что святая инквизиция бы за голову схватилась. Или спешно помчалась опыт перенимать. На гражданской войне не бывает беленьких и черненьких, обе стороны одинаково серы. И страшны.

Так что…

Потрошить жома Зарайского было необходимо. Но, может, попробовать сначала не калечить? Пока…

Если не будет запираться.

Однако проводить беседу в подвале Валежному это не помешало. В специально оборудованной на скорую руку пыточной камере. С жаровней, крестовиной, палачом и прочими приятными на вид артефактами.

Зарайский храбрился изо всех сил. И ругал себя последними словами.

Дурак!

Какой же он дурак!

Неужели обычная женщина смогла бы проехать в такую пору через половину Русины? Да никогда! А он расслабился, понадеялся на себя, дурак! Баба же! На что она может быть способна?! Тьфу!

Вот и получил. Спасибо, не убила. Или – жаль, что не добила? Меньше бы помучился?

Зависело от того, что ему хотят предложить и что желают услышать. Закладывать жом Зарайский собирался всех. Не одному ж пропадать? Это даже и не комильфо как-то…

Первым начал разговор Валежный.

– Ваше императорское величество, может, все же его повесить? Сразу?

– Повесить всегда успеем, – сыграла доброго следователя Яна. И тут же разрушила это впечатление: – Сначала поспрашиваем. Потом пытать будем, чтобы убедиться, что негодяй все рассказал. А потом и повесим.