— Околдована? — всё же недоверчиво переспросила она и внезапно всё вспомнила.

Она распрощалась с Владиилом, который буквально вымолил у неё время до утра, и легла в кровать, но сон не шёл, так как она прекрасно отоспалась перед праздником. Варя думала о разном, поэтому сразу услышала, как кто-то вошёл — подумала, что вернулась Серафима-Эсфира. Но когда вышла из комнаты, то столкнулась с Элли… Эллери, их служанкой, которая несла поднос с вазой и букетом цветов, а также кувшином воды и бокалами.

Эллери сказала что-то о том, что светлые эльдар любят перед сном любоваться и вдыхать запах алира, он чего-то там то ли навевает хорошие сны, то ли полезен для здоровья, всё выставила на тумбочку у кровати, а потом ушла.

Варя сидела в комнате, слегка раздражаясь, что нечем заняться, потом вспомнила про свой блокнот и желание создать эльфийские образы. Она разобрала свои вещи, села на кровати и начала рисовать, а затем…

В голове как будто образовался сладкий туман, и она, прижав к себе блокнот и цветные карандаши, вышла из мэллорна и куда-то направилась. Варя с удивлением наблюдала за собой, как будто извне тела. Поняла, что вошла в какой-то древесный шалаш, установленный на земле. Там её ждал… кто-то. Образ слишком размытый, но ростом этот кто-то был совсем невысоким… как те полукровки фойна или обычные люди.

— Это вам не понадобится, леди Варна, — Варя поняла, что с неё сняли украшение с листиком и насекомым, которое когда-то было амулетом-переводчиком, а также забрали блокнот и карандаши.

Видимо, тот, кто отправил её в это «путешествие», не хотел, чтобы она могла легко общаться с людьми и точно не знал о секрете появления эльфов, а значит, действовал самостоятельно.

— Мне понадобится ваша кровь, чтобы всё прошло хорошо, — продолжил тихий голос. Варя ощутила прикосновение к ладони и смотрела как очень медленно набирается полная горсть, а затем её кровь слили в круглую чашу. Больно ей не было, только странно.

Вспомнилось то желание Тариона что-то узнать по её крови или вроде того. Варя посмотрела на свою руку, но никакого следа от разреза не увидела.

Потом её завернули в то самое покрывало с головы до ног, усадили во что-то вроде кареты, в воспоминаниях мелькнул Огост с остекленевшими глазами. Глухой голос пробубнил о том, что это фойна для Фериала Свирепого и что в качестве приданого ей выдаётся особый эльфийский аргамак и повозка для транспортировки невесты. И важно как можно скорее доставить эту невесту в Икену, что-то про молчание и обет, как и сказал Огост. Последним воспоминанием из Серебристого Леса было то, что кто-то сунул под её покрывало блокнот и карандаши и она снова их к себе прижала. Словно в слайд-шоу промелькнули моменты, как они ехали, а она сидела под своим красным покрывалом почти не шевелясь, а потом море и большой парусный корабль на пристани, они с сопровождением пересели на него, но то ли магическое воздействие было по времени, то ли по расстоянию — на какой-то день путешествия чары разрушились и она очнулась.

— Как давно мы выехали из Серебристого Леса? — с трудом справившись с эмоциями, спросила Варя.

— Два дня как начался сезон Суховея, — начал считать Огост. — Значит…

— Тридцать четыре дня назад? — обалдела Варя. — Мы так далеко?

— От Серебристого Леса до порта Юкин в Юноте мы добирались двадцать четыре дня, — ответил Огост. — Но это благодаря чудесному аргамаку и волшебной повозке, которые нам выдали: они двигались наравне с отрядом. В простой повозке мы бы ехали около пятидесяти дней.

— Так, а сколько километров от Серебристого Леса до Юноты? — Варя надеялась, что «километры» старичок-посланник поймёт, но тот лишь покачал головой.

— Я всего лишь Посланник государя, и мне недоступна эльфийская мудрость. Но это расстояние около шестидесяти пеших переходов и двадцать пять конных. А от Юкина до Икены плыть восемнадцать дней. Икена — это далёкое государство в Тосаанском море, но слава о народе эльдар и дарах за их невест разошлась по всему миру. Мы плывём десять дней и уже добрались до пролива Кро.