Они снова сели в сёдла и поехали, а Лина запела длинную песню про некую воительницу Саону, которая жила в Серебристом Лесу и была дочерью Вечного Светлого воина Элроха, уже знакомого Варе. Саона вышла замуж за правителя страны Урдук, жила счастливо и даже родила ребёнка, но через пару лет после свадьбы на её мужа-короля подло напали во время охоты и убили. Убийцы оказались из соседнего Шахата, но когда Саона потребовала от соседей выдачи преступников, в ответ король Шахата объявил о том, что королевство Урдук без правителя ничейное и он забирает его себе вместе с Саоной, которую собрался пристроить в свой гарем, потому что та славилась красотой. Саона обучалась отцом военному делу и сама повела армию против захватчиков, объявив войну Шахату. Но похоже, что действовала эта Саона как-то очень хитро и проводила много разных диверсий, потому умудрилась дойти до столицы Шахат-гара за сезон Суховея под прикрытием бурь и ветров, за что прозвали её Саона Буревестница. Шахат-гар они окружили, и Саона предложила городу сдаться, пообещав, что не тронут никого, кроме короля и убийц её мужа, чьи головы стали обязательным условием капитуляции. Естественно, король Шахата с таким предложением не согласился, и тогда Шахат-гар был сожжён дотла и погибли все жители до единого вместе со своим злобным королём и его приспешниками. Саона подарила королевство Шахат своему сыну, а сама правила Урдуком. Впоследствии обе страны объединились и вошли в империю Аслах.

Варя только глазами хлопала, слушая этот творческий экскурс в местную историю.

— Саона Буревестница была родственницей моей мамы — её сестрой фойна из дома Вечного Светлого Элроха, — похвастала Лина. — Это моя самая любимая легенда.

— На самом деле сгорел лишь дворец, — добавил Тарион по-русски. — Высокая каменная стена вокруг него не позволила пожару распространиться на весь город. Но из-за сильного ветра пламя разгорелось в считанные секунды. Жители посчитали это божественной карой, потому что перед этим Саона грамотно провела… разъяснительную работу. К тому же, как только дворец сгорел, на город обрушился ливень, потушивший пожар. Сейчас в Шагат-гаре на месте бывшего дворца огромный сад, куда может прийти любой желающий. Место долгое время считалось проклятым.

— Это сделала магия? — спросила Варя.

— Скорее удачное стечение обстоятельств, — пожал плечами Тарион.

— Но мы всегда проводим так называемую пропаганду, эта легенда — часть неё, кстати. Со временем выяснилось, что это самый эффективный способ донесения до населения какой-то точки зрения, — усмехнулся за спиной Вари Морнэмир.

— То есть вы придумываете интерпретацию какому-то событию в песне и выдаёте её «в народ»? — удивлённо спросила Варя, покосившись на Морнэмира.

— Ещё и переводим на все языки мира, чтобы смысл не потерялся, — усмехнулся тот. — Как тебе рифма «Фериал Свирепый — глупый и нелепый»?

— Фериал?.. Что⁈ То есть, вы и про меня… Про меня будете песню писать? — поразилась Варя.

— Конечно будем, надо донести до масс, что произошло и за что поплатился их король. Так, глядишь, и другие задумаются, а надо ли ссориться с эльфами и похищать их принцесс. А может, и своих жён поостерегутся обижать. Такая социальная работа, которая очень медленно, но меняет общество, — ответил Морнэмир и без перехода начал:

— В Икене правил жестокий король,

Он вешал людей, причинять любил боль

Пытал и насиловал собственных жён,

И скорбной болезнью он был поражён,

Его называли Свирепым… — пропел Морнэмир густым басом и по-икенски на манер какой-то кабацкой плясовой с неуловимо-знакомым мотивом.

— В Икене совсем не осталось невест,

Король Фериал прогневитель небес

Сватов отправляет в Серебряный Лес:

Полно там красавиц и разных чудес,

Но план этот глупо-нелепый! — подхватил Тарион, пока Варя только рот открывала, слушая эти экспромты.

У Тариона оказался приятный мелодичный, но в то же время мощный баритон. Сразу подумалось, что в России он смог бы стать известным певцом.

— Сватам отказали, ну как же ещё,

Но очень коварным был этот расчёт:

Принцессу эльдар, что прекрасней зари,

Сваты Фериала похитить смогли

И спёрли коня и повозку! — как по писаному продолжил Морнэмир.

— Обманом доставили деву эльдар.

В чреслах королевских пылает пожар:

Уже предвкушает дурак Фериал…

Да только принцесса подала сигнал,

Поправив за ушком причёску.

— 'Вот это мой дядя, кузен, старший брат, —

Сейчас они с вами поговорят…

И, может, к чему-то приговорят

И вас, и сватов, и вообще всех подряд', —

Нежнейше сказала принцесса, — два куплета почти на одном дыхании спел Тарион.

— Обделался жидко король Фериал

И сват самый главный в кальсоны насрал:

В Икене никто не хотел умирать,

Ведь вся королевская конная рать

Просралась от этого стресса!

— «Свирепым» прозвали того короля,

Но голову с плеч подхватила земля.

Советники, слуги, солдаты, сваты

Молили о милости до ломоты

И клялись, что больше не будут! — тоже пропел два куплета подряд Морнэмир и Варя всё гадала, как это у них так здорово выходит, словно они всё давно знали и подготовили концерт для самодеятельности с конями.

— Вести себя плохо, народ обижать,

Невест принуждать, принцесс похищать,

Налогом душить и сирот выгонять:

Законы пора в королевстве менять!

Не только в Икене — повсюду! — закончил Тарион, и Варя засмеялась, похлопав этому внезапному выступлению, благо что чёрный аргамак ехал настолько ровно, что можно было и не держаться. Их приятные и богатые голоса удивляли: Тарион даже более тонко пел, когда про принцессу говорилось. Крутящая головой Лина смотрела на них как на божеств, выпучив свои большие глаза и хватая ртом воздух.

— Как⁈ Как вы это делаете вообще? — еле выдавила Варя, отсмеявшись. Благодаря этой дурацкой песенке пережитые ужасы казались какими-то далёкими и почти не настоящими. Тем более, можно сказать, что всё обошлось и она больше испугалась, чем пострадала.