Из приёмной нас завели в комнату, обозначенную табличкой на двери как "учебный класс". И действительно, выглядела она весьма похожи — ряды столов, за каждым компьютер, у стены — стол преподавателя и за спиной у него громадная белая доска, на каких пишут специальными фломастерами-маркерами.

После того как мне на голову водрузили некую конструкцию, похожую по форме на мотоциклетный шлем, я начал с увлечением решать задачи, выводившиеся на экран компа и достаточно сильно напоминающие тест Айзенка… Те же самые ряды, фигуры и прочая мутотень, в которых предлагалось заполнить пропуски. И я решал, решал их, пока мне не захотелось в туалет.

Некоторое время я терпел, потом, закончив очередную серию тестов, нажал на паузу и отправился на поиски удобств. Вот, сидя в кабинке, я и услышал случайный разговор, предопределивший мою жизнь на много лет вперёд…

— Сегодняшний материал выглядит вполне перспективным. А то два дня подряд шли какие-то уроды.

Я с удивлением узнал голос того самого сухощавого, седого профессора, который и объяснял нам сущность эксперимента.

— Ну да, пара вполне неплохих экземпляров там имеется. И ещё несколько — серединка на половинку. Можно, я думаю, будет забрать их. — это было голос одного из помощников учёного.

Машинально съежившись в кабинке, я старался не шевельнуться, чтобы не выдать своего присутствия. Нам говорили об одноразовости эксперимента, и ни о каком таком "забирать" речи не шло в принципе.

Если сталкиваешься с чем-то непонятным — бывает, что лучше быстро-быстро сбежать, не вдаваясь в разбирательства. Но… я же им в анкете, ничего дурного не думая, оставил свои паспортные данные. Вот сбегу я сейчас — и что они подумают? Что я что-то про них понял? Ну его нафиг.

Лучше, подумал я, провалить оставшиеся тесты, чтобы им просто не пришло в голову никуда меня забирать. Пусть сами отсеют.

Увы, решение быть самым умным очень часто оказывается в итоге неправильным.

Вернувшись в учебный класс я просидел буквально пол часа, после чего услышал, что одного и второго моего соседа попросили на выход.

— Спасибо за ваше участие, система показывает что Вы уже утомлены. Получите деньги и ещё раз спасибо за потраченное время. Через некоторое время так же отсеялись ещё трое, потом ещё и нас, в конце концов, осталось пятеро на весь класс.

Кажется я ступил. Прекратив напрягаться при решении задач я отвечал практически наугад, но зато не уставал совершенно. Пора бы, — подумал я, — валить уже отсюда по своей инициативе. Но только я снял с себя шлем и направился в сторону двери со словами "вы знаете, у меня внезапно очень заболела голова, наверное — давление", как один из ассистентов профессора шагнул мне наперерез….

Это было последнее, что я увидел в тот день.

Очнулся я от холода. Не то чтобы совсем очнулся…. Скорее — начал выплывать какую-то бредовую полудрёму. Мне казалось, что одеяло упало с меня куда-то на пол и что нужно как-то повернуться его поднять — но руки-ноги меня не слушались. Я вообще пошевелиться толком не мог. Неприятное состояние.

Каждому, кто хочет практиковать осознанные сновидения нужно научиться просыпаться. В период своего увлечения этими техниками я таки наработал навык — зафиксировать себя во сне, понять что это сон, дать команду на "всплытие" в реальность.

Не сработало.

Я по прежнему не мог открыть глаза или пошевелить конечностями. Попытался изогнуться всем телом — но мускулатура даже не пыталась сокращаться. Единственное что поменялось — я начал слышать разговор, который происходил рядом со мной. Разговор был странный, казалось, что говорят на чужом, нерусском языке, но я всё понимал.

— Этого разбираем?

— Не будем, он нестабильный какой-то. Нас поставщики предупреждали и, вот видишь — опять у него все параметры плывут. Я не рискну использовать его в качестве заготовки — предъявят потом претензии, репутация дороже. Давай его к остальным, протестируем полностью — тогда решим, что с ним делать.

Следующая вспышка осознания — я почувствовал себя как будто бы в гробу, залитым замерзающей водой. Пошевелиться было невозможно, холод проникающий под кожу…

Я дёрнулся, упёрся головой в крышку и тут же уронил её обратно — сил уже не было.

Дальнейшее помню смутно, но, когда сознание чуть вернулось, чувствовал я себя так, как будто кожу на мне прожарили живьём, а за кожей пришёл черёд и внутренностей. Мне хотелось орать, извиваться, звать на помощь. Но я по-прежнему был недвижен.

Незнакомый женский голос, опять таки — на неизвестном языке прожурчал про завершение тестирования какой-то "нейросети" и, сразу же после этого, боль исчезла, как по волшебству.