Наши дальнейшие действия договор с Аргатт не регламентировал, в нём было прописано просто, что мы совместно и за счёт Аргатт направляемся на Ларк. Что дату вылета, начиная с четвёртого по счёту дня после подписания договора, выбирают Аргатт и фиксируют путём передачи мне билета. И что на Ларке или в иных местах, куда мы можем отправиться по усмотрению Аргатт в течении не более, чем стандартного года, я оказываю Аргатт помощь в поиске интересующих их людей и материалов, а они делятся со мной прибылью.

Мы с Сеоном пришли к выводу, что если я дождусь там хотя бы следующего рейса, а Аргатт так и не доберутся и не попросят меня участвовать в поиске, невыполненных ими условий договора будет достаточно, чтобы его расторгнуть. Даже если до этого Сеон не сможет отказаться от договора в суде из-за их нападения.

Относительно техники составления договоров, применяемой в Содружестве, можно отметить, что она выглядит в чём-то поинтереснее, чем та, которую я наблюдал в России.

Можно было просто писать текстом. Можно было использовать типовые графические формы, чем-то похожие на земные блок-схемы, которые раскрывали последовательность, сроки и условия осуществления тех или иных действий каждой из сторон. Получалась этакая программа, по которой должны были действовать обе стороны.

Заключённый нами с Аргатт договор был гибридным — там смешивались оба подхода и самостоятельно разбираться в ним мне, даже с выученными базами Юрист было тяжеловато. Но Сеон тут сильно помог, хотя, как он отметил, даже его часть, которая была построена на блок-схемах не выглядела однозначной, а могла быть интерпретирована разными юристами по-разному. Ну, за то они и свой хлеб едят…

Итак, мне можно долететь до Ларка и либо остаться там, либо пытаться умотать куда-то дальше. Либо же сесть обратно на тот же корабль и пытаться вернуться по обратному маршруту.

Практически в каждом сценарии проглядывали те или иные скользкие и неудобные места.

Появление на Ларке под своим именем было опасно. Меня там явно ждали, и даже безо всякой Тикуаны было полно желающих.

Формальное попадание на планету, которое я мог бы подтвердить юридически, происходило в момент регистрации выходящих с корабля пассажиров планетарными властями. И вот неизвестно, начнут ли до меня желающие получит мою шкуру докапываться потом или вдруг местные власти сразу задержат и передадут на поругание.

Чисто в теории я мог отсидеться на корабле и улететь обратно и, если бы кто-то не слил специально информацию о моём пребывании на корабле — местные её и не получили бы. Но смысл в таком кривом маршруте?

Далее.

У меня была техническая возможность скрыть свой прилёт на планету или на промежуточную станцию. С оставшихся у меня четырёх нейросетей я скачал их внутренние ключи, сертификаты и данные биометрии их уже мёртвых владельцев.

Я научился манипулировать с этой информацией. Тот эпизод, когда я наблюдал за работой специалиста во время получения гражданства здорово помог с этим.

Теперь я мог довольно быстро, чуть ли не на ходу переключать данные идентичности моей нейросети на один из пяти вариантов. Теоретически, ещё какой-то вариант я мог бы наваять и сам, не опираясь на реально существующие экземпляры нейросети. Но практических знаний тут уже не хватало, я многое не понимал в том, как они работают и решал эту задачу просто копируя готовые блоки данных.

Биометрия отмечу, могла сверяться с телом проверяемого человека для более надёжной идентификации владельца нейросети, а вот внешний вид лица только сравнивался с эталоном, который в самой же нейросети и хранился.

Считалось, что лицо — штука недостаточно надёжная, чтобы опознавать разумного, земную практику вклеивания фотографий тут не поддерживали.

Нейросеть хранила довольно подробную информацию о конфигурации черепа и лица её владельца. Но задействована эта информация в основном в механизме появления полупрозрачного лица собеседника во время сеансов связи, если был включён видеоканал. Камеры перед носом участника такой видеосвязи в норме никто не вывешивал, нейросеть говорившего передавала реперные точки его лица и данные о предполагаемом цвете лица, волос, глаз и прочие мелкие подробности, а на другом конце канала нейросеть собеседника выстраивала из всего этого изображение. А вот для властей этот механизм был вспомогательным, проверяя личность, местные менты и копы больше смотрели на данные всяких датчиков, читавших дистанционно биохимию организма, чем на фото лица.

Имевшаяся у меня база Косметическая хирургия (9) позволяла, если её доучить уровня до пятого, довольно серьёзно менять собственный внешний вид в медкапсуле и вносить соответствующие изменения в базу нейросети.

Точнее, говоря, эти изменения сама медкапсула вносила, при корректировке внешности, а я просто управлял этим процессом.

Не только лицо можно было исправить, но, даже, потратив некоторое время, сменить свой рост в небольших пределах, накачать или сдуть мускулатуру, сменить осанку и сделать целый ряд иных процедур, которые позволили бы полностью перекроить тушку, сделав человека визуально неузнаваемым.