— И ты больший. Эта маска — из Huupu Kanum, вождя Джона. Ты ведь понятия не имеешь, что это такое, верно? Я тебе скажу, что это такое. Это бокс. Место хранения масок и головных украшений, церемониальных предметов и так далее. Но это ещё не всё. В Huupu Kanum лежат наследные права вождей. Huupu Kanum документирует их территорию, их историческую идентичность, их наследные права. Он свидетельствует, кто ты и откуда родом. — Он обернулся. — Ты мог бы гордиться этим. Но ты отрёкся от всего, что ты есть. Я должен нести ответственность за народ, принадлежность к которому я чувствую. А ты принадлежишь к народу и покинул его! Ты упрекаешь меня, что я не аутентичен. Я не могу быть аутентичным, но я пытаюсь завоевать себе хотя бы кусочек аутентичности. Ты же, наоборот, аутентичен. Но ты не хочешь быть тем, кто ты есть. Однако ты и не тот, кем хочешь быть. Ты говоришь мне, что у меня внешность как в плохом вестерне, но это хоть какое-то жизнеутверждение. А ты вздрагиваешь от одного вопроса, не мака ли ты случайно.

— Откуда ты знаешь?

Делавэр. Конечно. Ведь она здесь была.

— Только не упрекай её, — сказал Грейвольф. — Спросить тебя об этом второй раз она уже не отважилась.

— И что ты ей рассказал?

— Ничего. Не дрейфь. Ты мне хотел что-то объяснить насчёт ответственности? Ты являешься сюда и имеешь наглость потчевать меня всем этим говном, что, мол, не родители дают тебе внутреннюю родину, а только ты сам? И как нарочно, именно ты вешаешь мне эту лапшу? Леон, я, может, и смешно живу, но ты-то… ты-то мёртвый.

Эневек сидел и перебирал в уме его последние слова.

— Да, — медленно сказал он. — Ты прав.

— Я прав?

Эневек поднялся.

— Да. Ещё раз спасибо тебе за то, что ты спас мне жизнь. Ты прав.

— Эй, погоди-ка. — Грейвольф нервно моргал. — Что… что ты сейчас собираешься делать?

— Пойду.

— Да? Хм. М-да, Леон, я… ну, что ты мёртвый, это я не то имел в виду… я не хотел тебя задеть, я… Чёрт, не маячь перед глазами, сядь!

— Зачем?

— Твоя кока-кола… Ты же не допил.

Эневек покорно пожал плечами, снова сел, взял банку и стал пить. Грейвольф смотрел на него, потом вернулся к дивану и тоже сел.

— А что, собственно, было с тем маленьким мальчиком? — спросил Эневек. — Кажется, он к тебе привязался.

— Которого мы сняли с корабля?

— Да.

— Ну, он был сильно напуган. Пришлось с ним повозиться.

— Просто так?

— Конечно.

Эневек улыбнулся.

— А мне показалось, что тебе любой ценой хотелось попасть в газету.

Сначала Грейвольф было надулся. Но потом он ответил на улыбку.

— И в газету попасть хотелось, ясное дело. Попасть в газету — это круто. Одно другого не исключает.

— Герой Тофино!

— Ну и что? Быть героем Тофино — это класс! Незнакомые люди хлопают тебя по плечу. Не все же могут попасть в центр внимания благодаря первопроходческим экспериментам с морскими млекопитающими. Каждый берёт чем может.

Эневек высосал остатки колы из своей банки.

— А как дела в твоей… этой, организации?

— В «Морской гвардии»?

— Да.

— Конец котёнку. После того, как половина погибла при нападении китов, остальных как ветром сдуло. — Грейвольф собрал лоб в складки, будто вслушиваясь в себя. Потом снова взглянул на Эневека. — Знаешь, Леон, в чём состоит проблема нашего времени? Люди утрачивают своё значение. Каждый заменим. Больше нет идеалов, а без идеалов нет ничего, что делает нас крупнее, чем мы есть. Каждый отчаянно ищет доказательства, что без него мир был бы хуже. А для этого мальчика я кое-что сделал. И может, не напрасно. Может, это придаст мне хоть немножко значения.

Эневек медленно кивнул.

— Да. Можешь не сомневаться.

* * *

Территория порта, Ванкувер

Через несколько часов после разговора с Грейвольфом Эневек был в порту.

Как и все порты мира, гавань Ванкувера являла собой автономный космос гигантских размеров, в котором чего только не было — кроме обозримости.

На задах гавани громоздились горы контейнеров порта, залитые нереальным закатным светом. Силуэты портальных кранов прорисовывались на фоне неба. Автомобилевозы высились, словно гигантские коробки из-под обуви, чередуясь с контейнеровозами, сухогрузами и элегантными белыми рефрижераторами. По правую руку от Эневека тянулись ряды складов. Дальше начиналась территория сухих доков, а за ними размещались плавдоки. Бриз донёс до него запах краски.

Значит, уже близко.