— Нет, я тут обдумываю одну проблему. — Она улыбнулась и посмотрела на него светло-голубыми глазами. — Составьте мне компанию, доктор. Я всегда рада людям, которые умеют самостоятельно мыслить.

Йохансон сел.

— А кто вам сказал, что я это умею?

— Это видно. — Ли отложила бумаги. — Хотите кофе?

— С удовольствием.

— Вчера на конференции вы выделялись. Больше никто не выходил за пределы своего предмета. Шанкар высиживает свои подводные шумы, даже не умея их упорядочить, Эневек думает, что же случилось с его китами, хотя я должна поставить ему в заслугу, что он раньше всех выглянул за край своей тарелки. Борман видит опасность метановой катастрофы и готов на всё, чтобы предотвратить второй оползень. И так далее и тому подобное.

— Но это уже много.

— Однако никто из них не вывел теории, как это связано одно с другим.

— Но мы же теперь знаем, — невозмутимо сказал Йохансон, — что это происки арабских террористов.

— И вы тоже в это верите?

— Нет.

— А что думаете вы?

— Я думаю, что мне понадобится ещё день-другой, чтобы я смог вам это сказать.

— Вы ещё не уверены?

— Не до конца. — Йохансон отхлебнул кофе. — Но это щекотливая тема. Ваш мистер Вандербильт уже пристрелялся к терроризму. И мне нужно прикрытие с тыла, чтобы высказать свои подозрения.

— И кто вам должен его дать? — спросила Ли. Йохансон поставил чашку на стол.

— Вы, генерал.

Её это не особенно удивило. Она помолчала и сказала:

— Но я должна хотя бы знать, в чём вы собираетесь всех убедить.

— Узнаете. — Йохансон улыбнулся. — Заблаговременно.

Ли подвинула к нему скоросшиватель. Там были распечатки факсов.

— Может, это ускорит ваше решение, доктор. Это поступило сегодня в пять часов утра. У нас пока нет целостной картины, и никто не может уверенно сказать, что, собственно, происходит, но я решила, что в ближайшие часы мы введём в Нью-Йорке и прилегающих районах чрезвычайное положение. Пик уже там.

Замаячила зловещая картина следующей серии потопа.

— Вдоль побережья Лонг-Айленда из моря выходят миллиарды белых крабов. Что вы на это скажете?

— Может, у них служебная экскурсия от предприятия.

— Неплохо. И от какого предприятия?

— А что делают эти крабы? — спросил Йохансон, не отвечая на её вопрос.

— Мы ещё толком не знаем. Кажется, то же, что бретонские омары в Европе. Разносят заразу. Как это подходит к вашей теории, доктор?

Йохансон подумал. Потом сказал:

— Есть где-нибудь здесь или в окрестностях герметичная лаборатория, в которой можно исследовать этих животных?

— В Нанаймо. Экземпляры крабов уже на пути сюда.

— Живые экземпляры?

— Были живые, когда их взяли. Зато множество людей умерли. Токсический шок. Этот яд, судя по всему, действует ещё быстрее, чем та водоросль в Европе.

— Я полечу туда, — сказал Йохансон.

— В Нанаймо? — Ли удовлетворённо кивнула. — А когда вы мне скажете, что обо всём этом думаете?

— Дайте мне сутки.

Ли поджала губы и задумалась.

— Сутки, — сказала она. — И ни минутой больше.

* * *

Нанаймо, остров Ванкувер

Эневек, Форд, Оливейра и Фенвик сидели в просмотровом зале института. На экран проецировалась трёхмерная модель мозга кита. Оливейра заранее заложила её в компьютер и пометила те места, где они наткнулись на желе. Можно было осмотреть мозг со всех сторон и виртуальным ножом разрезать его на ломти. Были проведены уже три симуляции. Четвёртая показывала, как субстанция разветвлялась между извилинами мозга тончайшими побегами, которые местами проникали внутрь серого вещества.

— Теория такова, — сказал Эневек, взглянув на Оливейра. — Допустим, ты кухонный таракан…

— Спасибо, Леон. — Оливейра подняла брови, что придало её лошадиному лицу ещё более вытянутый вид. — Ты всегда найдёшь, как польстить женщине.

— Кухонный таракан без разума и творчества.

— Продолжай в том же духе.

Фенвик засмеялся.

— Ты подчиняешься только рефлексам, — невозмутимо продолжал Эневек. — Для нейропсихолога управлять тобой — плёвое дело. Для этого достаточно контролировать твои рефлексы и вызывать их по своему усмотрению. Это как протез. Главное — знать, где кнопка.

— А они не пробовали обезглавить таракана и приставить ему другую голову? — спросил Форд.

— Был такой эксперимент. Одному таракану оторвали голову, другому лапки, а потом соединили их центральные нервные системы. Таракан с головой управлял двигательным аппаратом другого. Простые создания — простые процессы. В другом эксперименте они попробовали нечто подобное с мышами. Трансплантировали мыши вторую голову. Она жила на удивление долго, несколько часов или дней, и обе головы функционировали исправно, но управление сильно осложнялось. Мышь бежала, но не всегда туда, куда первоначально задумала, и через несколько шагов просто падала.

— Фу, гадость, — пробормотала Оливейра.