— Мы закрыли на карантин Большой Нью-Йорк, — перебила его Ли, не любившая, чтобы кто-то выдавал её заслуги за свои. — И только что стало известно: опасность нашествия крабов нависла и над Вашингтоном. Это мы выяснили благодаря воздушной разведке. Мы введём карантин и в Вашингтоне. Штат Белого дома должен последовать примеру своего президента и на время кризиса перебазироваться в другое место. Я ввела в окрестности всех прибрежных городов подразделения с огнемётами. Кроме того, мы подумываем и о химическом противодействии.

— А что с батискафами, подводными роботами и так далее? — спросил директор ЦРУ.

— С недавнего времени бесследно исчезает всё, что мы опускаем под воду. Там у нас нет никакой возможности контроля. Если робот соединён с внешним миром посредством кабеля, то наверх мы вытягиваем только оборванный конец этого кабеля — после того, как камеры зафиксировали голубое свечение. Если робот автономный, то он пропадает бесследно. Четверо русских учёных на прошлой неделе спустились в батискафе «МИР», но на глубине тысяча метров их что-то протаранило, и они затонули.

— Значит, это поле битвы мы сдали.

— В настоящий момент мы пытаемся выгрести тралами области, заражённые червями. Кроме того, сети будут натянуты и вдоль берегов — дополнительная мера защиты от такого нашествия, как на Лонг-Айленде.

— Ну, уж это как-то совсем архаично.

— Но и нападение не менее архаично. Кроме того, мы начнём подавлять сонаром китов у острова Ванкувер. Что-то их направляет, а мы отгоним их децибелами. Посмотрим, чья возьмёт.

— Звучит хреново, Ли.

— Если у вас есть идея лучше, она будет принята с благодарностью.

Какое-то время все молчали.

— А спутниковое наблюдение нам что-нибудь даёт? — спросил президент.

— Относительно. — Замдиректора по операциям отрицательно покачал головой. — Мы легко можем засечь танки, замаскированные ветками, но есть лишь несколько систем, способных различить предметы размером с краба. Это новое поколение спутников кихол и лякросс, а европейцы могут поддержать нас своей системой «Топекс-Посейдон» и «SAR-лупа», но они работают с радаром. Проблема вообще в том, что такие мелкие предметы мы различаем лишь при сильном увеличении. Это значит, мы должны сконцентрироваться на маленьком участке. Но пока мы не знаем, где они вылезут из моря, мы смотрим не в ту сторону. Воздушная разведка с самолётов — хорошо, но с самолётов увидишь не всё. NRO и NSA делают всё возможное. Может быть, мы немного продвинемся при расшифровке перехвата. Мы привлекаем все регистры СИГИНТа.

— Может быть, активнее подключать ГУМИНТ, — сказал президент.

Ли подавила улыбку. ГУМИНТ было одним из любимых понятий президента. На жаргоне служб безопасности США сокращением СИГИНТ обозначалось Signals Intelligence — всё, что связано с телетехническим информированием. ГУМИНТ охватывало информирование, связанное со шпионским промыслом, — Human Intelligence. Президент, человек простоватый, хоть и командовал самой технически высоковооружённой армией в мире, но лучше разбирался в той технике, что маскируется в кустах.

— Привлекайте и головы, — сказал он. — А то некоторые привыкли прятаться за пультами и компьютерными программами. Я хочу, чтобы вы поменьше программировали и побольше думали.

— Ну, — сказал директор ЦРУ, — может, нам не стоит придавать такое значение гипотезе Ближнего Востока.

Ли глянула на Вандербильта. Замдиректора ЦРУ смотрел прямо перед собой.

— Немного забежали вперёд, а, Джек? — сказала она так тихо, что никто, кроме него, не слышал.

— Ах, да помолчите вы.

Она подалась вперёд:

— Давайте поговорим о чём-нибудь позитивном.

Президент улыбнулся:

— Что-нибудь позитивное было бы нам очень кстати, Джуд.

— Ну, ведь когда-то наступит и «потом». Важно, кто выиграет. Когда всё это закончится, мир будет выглядеть иначе. Многие страны будут дестабилизированы, в том числе и те, в дестабилизации которых мы заинтересованы. Этот эффект нужно использовать. Я хочу сказать, сейчас мир находится в ужасном положении, но кризис — это другое слово для обозначения шанса. Если происходящее влечёт за собой падение режима, неприятного нам, это не наша вина, зато потом мы сможем подключиться к восстановлению и расставить нужных нам людей.

— Хм, — хмыкнул президент. Госсекретарь немного подумала и сказала:

— Следовательно, вопрос не столько в том, кто ведёт эту войну, сколько в том, кто её выиграет.

— Цивилизованный мир должен встать к плечу плечом против невидимого врага, — подтвердила Ли. — Если так пойдёт и дальше, союзы стран будут смотреть на ООН с более сильных позиций. И это правильно. Мы никому не станем навязываться, но будем наготове. К сотрудничеству. Выиграть, в конечном счёте, должны мы. А проиграют все, кто нам угрожал и выступал против нас. Чем существеннее мы повлияем на исход ситуации, тем яснее будет позднейшее распределение ролей.

— Ясная точка зрения, Джуд, — сказал президент.

На экранах все одобрительно закивали, некоторые с досадой. Ли откинулась на спинку стула. Она сказала достаточно. Больше, чем допускало её положение, но это не умалило действия сказанного. Несколько человек, в чью задачу, собственно, входило говорить такие вещи, остались с носом. Но ничего. В Оффуте её услышали.