— Мы ввели для Ирр полностью незнакомые ситуации. Чем сложнее проблема, тем чаще они объединяются. Вскоре они начинают развивать стратегию, основы которой мы им не программировали. Они становятся креативными. Они становятся любопытными. И обучаются экспоненциально. Мы осуществили лишь несколько попыток, и это лишь компьютерная программа, но наши искусственные Ирр научились принимать любую желаемую форму, имитировать и варьировать формы других живых существ, образовывая такие конечности, против которых наши десять пальцев — просто брёвна; они исследовали объекты на нано-уровне, каждым из полученных сведений делились с каждой другой клеткой и решали проблемы, перед которыми человек бы спасовал.

На некоторое время в конференц-зале установилась растерянная тишина. По большинству лиц было видно, что все вспоминали недавние события на нижней палубе. Наконец Ли сказала:

— Приведите нам пример такого решения проблемы.

Эневек кивнул.

— Пусть я — коллектив Ирр. И целый континентальный склон заражён червями, которых я вывел, набил бактериями и отправил туда, чтобы они дестабилизировали тамошний гидрат. Но хоть черви с бактериями и могут наделать немало дел, для большого оползня нужен последний удар по мячу.

— Правильно, — сказал Йохансон. — Мы так и не раскусили этот орешек. Черви и бактерии провели всю предварительную подготовку, но недоставало мелочи, чтобы устроить катастрофу.

— А именно: либо небольшого понижения уровня моря, чтобы снять с гидрата лишнее давление, либо подогрева воды на склоне. Правильно?

— Правильно.

— На один градус?

— Могло бы хватить. Но, скажем, на два.

— Хорошо. Перед норвежским континентальным склоном на глубине 1250 метров находится грязевой вулкан Хокон-Мосби. Грязевые вулканы извергают на дно моря не лаву, а газ, воду и осадок из горячей глубины земли. Вода над грязевым вулканом не горячая, но теплее, чем где бы то ни было. Я сливаюсь в очень большой коллектив. Я формируюсь шлангом, а поскольку мне придётся быть очень длинным шлангом, я ограничиваю толщину моей стенки несколькими слоями клеток. И всё равно мне для этого понадобится много миллиардов товарищей. Я вытягиваюсь на длину в несколько километров. Мой поперечник соответствует диаметру центрального кратера — 500 метров. Я забираю тёплую воду грязевого вулкана внутрь себя и переправляю её по этому колоссальному водопроводу туда, где черви уже всё подготовили. Вот вам и оползень. Могу и гренландскую воду согреть или растоплю полярные льды, что приведёт к остановке Гольфстрима.

— Если это могут сделать Ирр в вашем компьютере, — недоверчиво сказал Пик, — то на что же тогда способны настоящие Ирр?

Уивер посмотрела на него.

— Думаю, на гораздо большее.

* * *

Плавание

Уивер чувствовала себя очень напряжённой — и психологически, и физически. Выйдя из конференц-зала, она предложила Эневеку поплавать в бассейне. У неё болели от напряжения плечи. Хотя она занималась всеми силовыми видами спорта.

Может, в этом и проблема, думала она. Может, заниматься спортом, который не перегружает?

Они переоделись, каждый в своей каюте, и вышли уже в купальных халатах. По дороге в бассейн Уивер с удовольствием взяла бы его за руку — в этот момент она вообще с удовольствием бы занялась с ним чем-нибудь другим, — но не знала, как подступиться и с чего начать. Раньше, до радикального изменения своей жизни, она не раздумывая брала всё, что шло в руки, но это никогда не было связано с любовью. А теперь она чувствовала себя робкой и зажатой. Как идти вместе в постель, если накануне погибло столько знакомых, а весь остальной мир рушится в пропасть?

Какой надо быть для этого тупой и бесчувственной?

Плавательный бассейн на «Независимости» был большой и удобный. Сбросив халат, она почувствовала на своей спине взгляд Эневека и сообразила, что он впервые видит её в купальнике. И видит её татуировку на спине.

Она застенчиво ступила на край бассейна, спружинила и элегантно прыгнула в воду. Вытянувшись в струнку, она услышала, как Эневек нырнул за ней. Может, это случится здесь, подумала она, и в животе её всё оборвалось. Между надеждой и страхом — вдруг догонит — она изо всех сил заколотила руками и ногами и поплыла вперёд.

Трусиха! Чего ты боишься?

Нырнуть и заняться любовью. Под водой.

Слиться…

Внезапно ей в голову пришла мысль.

Она была до смешного простой и, к сожалению, беззастенчивой. Но если бы она сработала, было бы просто замечательно. Тогда бы можно было укротить Ирр мирным способом. Или хотя бы заставить их изменить методы.

Неужто и впрямь хорошая идея?

Она коснулась кончиками пальцев дна бассейна и вынырнула, протирая глаза. В следующий момент эта мысль показалась ей просто вульгарной. Потом она снова завладела её воображением. По мере того, как Эневек подплывал к ней, она всё меньше была уверена в своей идее, а когда он почти совсем подплыл, мысль уже казалась ей отвратительной.

Надо это обдумать, утро вечера мудренее.

Он был уже совсем рядом.

Она вжалась спиной в стенку бассейна. Её грудь вздымалась и опускалась. Сердце билось, как тогда, в ледяной воде Ла-Манша, — и это чувство падения в лифте, и колотящееся сердце, которое словно бы говорило: сейчас… сейчас… сейчас…