— Каждый из этих проклятых моллюсков может за год принести до тысячи голов потомства. Личинки принесло течением, или под чешуёй рыбы, или в перьях морских птиц. В американских озёрах находили места, где их было по 900 000 на одном квадратном метре, и они там появились действительно чуть ли не за одну ночь. Они облепили все очистные сооружения питьевой воды, системы водоснабжения, забили и разрушили трубопроводы; и в солёной воде они чувствуют себя, по-видимому, так же вольготно, как в озёрах и реках.

— Ну хорошо, но вы говорите о личинках.

— Миллионах личинок.

— Да хоть о миллиардах, и пусть хоть в Японии, хоть в открытом океане. Это уже не играет роли. Но вы что, всерьёз хотите мне рассказать, что все они выросли за несколько дней, вместе с раковинами? Вернее, уверены ли вы, что мы вообще имеем дело с моллюсками-«зебрами»?

Эневек глянул в сторону автофургона аквалангистов. Они убирали в кузов оборудование. Ёмкости с пробами, запечатанные на скорую руку, стояли снаружи.

— Уравнение с множеством неизвестных, — сказал он. — Если киты действительно пытались оттеснить буксиры, то спрашивается, почему. Потому что с кораблём происходило нечто, что необходимо было довести до конца? Или потому, что он должен был затонуть, парализованный моллюсками? А ещё этот неведомый организм, который я задел. Как всё это звучит, по-вашему?

— Леон! Неужто вы правда считаете…

— Подождите. Возьмём то же самое уравнение. Стадо слегка нервозных серых китов и горбачей чувствует непонятную обиду на «Королеву барьеров». И тут ещё являются два буксира и оскорбительно толкают их. Киты их отпихивают. По чистой случайности корабль к тому же подвергся биологической заразе, притащив эту заразу из-за границы, как турист оспу, а в открытом океане кальмар запутался в горе ракушек.

Робертс уставился на него.

— Знаете, я не верю в научную фантастику, — продолжал Эневек. — Всё это — вопрос интерпретации. Пошлите туда, вниз, нескольких человек. Пусть соскоблят наросты, пусть последят, не затаился ли там ещё какой-нибудь внезапный гость, и поймают его.

— Как вы думаете, когда мы получим результаты из Нанаймо?

— Через несколько дней, наверное. Кстати, было бы невредно и мне послать сообщение.

— Только без разглашения, — подчеркнул Робертс.

— Само собой разумеется. На этих же условиях я хотел бы поговорить с командой.

Робертс кивнул:

— Решающее слово не за мной. Но я посмотрю, как это устроить.

Они вернулись назад, к автофургону, и Эневек влез наконец в свою куртку.

— А у вас что, обычная практика — привлекать в таких случаях учёных? — спросил он.

— Такие случаи — вообще не обычная практика. А я читал вашу книгу и знал, что вас можно найти на острове. Комиссия по расследованию была не в восторге от моего решения. Но я думаю, оно оказалось правильным. Мы не так много знаем о китах.

— Я сделаю всё, что смогу. Давайте погрузим пробы в вертолёт. Чем быстрее мы доставим их в Нанаймо, тем лучше. Мы передадим их Сью Оливейра. Она руководит лабораторией. Её специальность — молекулярная биология, она очень одарённая женщина.

Зазвонил мобильный телефон Эневека. Это была Стринджер.

— Приезжай, как только сможешь, — сказала она.

— Что случилось?

— Мы получили радиограмму с «Голубой акулы». Они в море, и у них неприятности.

Эневек предположил худшее:

— С китами?

— Ну что ты, нет, — Стринджер сказала это так, будто он был не в своём уме. — Какие могут быть с китами неприятности? Этот негодяй опять устраивает нам неприятности. Мерзавец.

— Какой мерзавец?

— Ну, какой же ещё! Джек Грейвольф.

6 апреля

Киль, Германия

Спустя две недели после того, как он передал Тине Лунд заключение анализа червей, Сигур Йохансон ехал на такси к институту «Геомар».

Всякий раз, когда возникает вопрос о строении, возникновении и истории морского дна, прибегают к консультациям учёных из Киля. Сам Джеймс Камерон тоже не раз бывал в этом институте, чтобы получить последнее благословение для съемок «Титаника». Зато общественное мнение мало интересовала работа института. Рыться в осадочных слоях и измерять содержание соли в воде — какое отношение это могло иметь к насущным проблемам человечества? Но что взять с общественного мнения, если даже многие учёные в начале девяностых годов не верили, что на дне морей, вдали от солнечного света и тепла, вовсе не простирается голая скалистая пустыня, а кипит бурная жизнь. Правда, уже давно было известно об экзотическом сообществе видов вдоль глубоководных вулканических жерл. Но когда в 1989 году в «Геомар» был приглашён из университета штата Орегон геохимик Эрвин Сьюсс, он рассказал о ещё более удивительных вещах: об оазисах жизни у холодных глубоководных источников, о таинственных химических энергиях, которые поднимаются из глубин Земли, и о массовых залежах субстанции, которая до этого едва привлекала к себе внимание, — гидрата метана.