Что-то ледяное ударило ему в лицо. Грохот в ушах. Скрежет ломающегося металла. Шипение бурлящей воды. Тёмная зелень.

Больше ничего.

На пятидесятиметровой глубине робот выровнялся и следовал за китом. В некотором отдалении, лишь смутно различимые в глубинных сумерках, виднелись другие животные. Электронный глаз робота всё регистрировал, хотя компьютер пока не придавал значения оптическим впечатлениям.

Его занимали другие функции.

Несмотря на превосходную оптическую сенсорику, основная сила URA заключалась в акустическом охвате. Тут создатель этого аппарата проявил настоящую изобретательность. Акустическая система позволяла роботу следовать за морскими млекопитающими в течение десяти-двенадцати часов, не теряя их из виду, куда бы они ни повернули.

Робот следовал за их пением.

Четыре гидрофона робота — высокочувствительные подводные микрофоны — схватывали в эти мгновения не только каждый звук, издаваемый животными, но и их взаимные координаты. Гидрофоны распределялись по всему телу робота и воспринимали звук не одновременно, а с некоторым сдвигом. Человеческое ухо не смогло бы уловить такие крошечные запаздывания звука, это было под силу лишь компьютеру. Звук — наиболее громкий — сперва достигал первого гидрофона, ближнего к источнику, и лишь затем, по очереди — ослабевая — доходил до остальных трёх.

В результате такой стереофонии компьютер воспроизводил виртуальное пространство и указывал координаты источника звука. Это пространство заполнялось данными о взаимном положении китов.

Люси, уходя на глубину, тоже издавала звуки. Компьютер хранил огромное количество данных, включая специфические звуки голосов отдельных животных. URA просмотрел свой электронный каталог, но Люси как индивидуума там не обнаружил. Автоматически была заведена новая папка на звуки, исходившие от координатной группы Люси, робот сравнил её с другими координатными группами, классифицировал их всех как серых китов и после этого ускорился на два узла, чтобы подойти к китам немного ближе.

Так же основательно, как он акустически запеленговал и упорядочил китов, робот перешёл к оптическим функциям. В его базе данных хранились хвостовые узоры, плавники и другие характерные признаки отдельных индивидов. На сей раз роботу повезло. Электронный глаз отсканировал удары хвоста идущего перед ним кита и быстро идентифицировал его как Люси. Незадолго перед этим в машину были введены все данные китов, участвовавших в нападениях, и теперь робот знал, какому из животных он должен уделять неусыпное внимание.

URA скорректировал свой курс на несколько градусов.

Пение китов разрешало звуковой контакт с машиной на дистанции более сотни морских миль. Звуковые волны перемещаются в воде в пять раз быстрее, чем в воздухе. Люси могла плыть куда угодно и с любой скоростью.

Робот уже не мог потерять её из виду.

26 апреля

Киль, Германия

Железная дверь скользнула в сторону. Взгляд Бормана окинул гигантскую конструкцию симулятора.

Глубоководный симулятор, казалось, подгонял природу под масштаб человека. Люди создали вторичный мир, одну из тех его идеализированных копий, с которыми человек был в более доверительных отношениях, чем с действительностью: кому захочется вживую столкнуться с истинной жизнью Средневековья, если Голливуд уже всем всё показал? Кому интересно знать, как издыхает рыба, как её вскрывают и потрошат, если можно купить её куски, лежащие во льду? Американские дети рисуют кур о шести ногах, потому что куриные окорочка продаются в фасовках по шесть штук. Молоко пьют из пакетов и воротят нос от содержимого коровьего вымени. Восприятие мира исказилось и порождало в человеке заносчивость.

Борман был в восторге от симулятора и его возможностей. И вместе с тем симулятор наглядно показывал, насколько слепым может стать изучение, если его объект моделируется, а не наблюдается в естественных условиях. Планету старались не столько понять, сколько подогнать под себя. В этом ярком диснейлэнде человеческое вмешательство в природу получало новое, ужасное оправдание.

Всякий раз, входя в этот зал, Борман думал: никогда нам не получить достоверные сведения о том, что мы делаем.

Через два дня после несчастного случая на «Солнце» он снова был в Киле. Пробы дна и холодильные ёмкости были срочным грузом отправлены под опеку Эрвина Сьюсса, который вместе с командой геохимиков и биологов немедленно приступил к исследованию добычи экспедиции. Когда Борман прибыл в институт, анализы шли полным ходом. Уже сутки команда неустанно пыталась выявить причины распада гидрата. Кажется, им удалось выйти на след. Симулятор мог идеализировать действительность, но в данном случае он, судя по всему, способен был пролить свет на правду об этих червях.

Сьюсс ждал его у пульта монитора. С ним были Хейко Салинг и Ивонна Мирбах, специалистка по глубоководным бактериям.

— Мы сделали для наглядности и компьютерное моделирование, — сказал Сьюсс.

— Значит, это проблема уже не только «Статойла», — сказал Борман.

— Не только.