— Так, — попыталась отклониться, чтобы избежать прикосновения его губ, — оставь меня одну.

— С чего это? — прижал ее к себе теснее.

— С того это. Хочу ванну принять.

— Юля, — начал он спокойно, без смеха в голосе. Юля, хоть и сохраняла на лице упрямство, но руками обхватила крепкие запястья мужа, внутренне немного отпуская раздражение, — ты меня прекрасно знаешь. И неужели ты думаешь, что я буду всю жизнь мучиться вопросом, спала ли моя любимая женщина с каким‑то мужиком или нет? Что ты с ним не спала, мне и так давно известно без этого телефонного разговора.

— Как?

— Вот так. Котик твой такой сговорчивый оказался. Я спросил — он ответил.

— О, Господи… — простонала Юля и, повернувшись, посмотрела Денису в глаза. — Я надеюсь… — в голове тут же мелькнули самые страшные предположения. Знала же прекрасно, на что способен ее муж. Не только из‑за ревности, а просто способен.

— Да что ты, — усмехнулся, понимая ее опасения, — с ним все в полном порядке. А если и не в порядке, то это не моих рук дело.

— Ты ненормальный. А если бы я с ним спала? Что бы ты тогда делал?

— Твое «если бы» меня вообще не интересует.

— Ну и слава богу, — отмахнулась она и постаралась вырваться из крепких объятий, — все иди. Я и так нервная.

— Вижу, издергалась вся, — и не думал отпускать. Запустил руку под халат, прижал ее к животу жены, уже немного округлому.

Юля улыбнулась, не в силах игнорировать этот теплый жест, накрыла ладонь Дениса своей, счастливо замерла.

— Это Денисович бесится. Или Денисовна.

— Денисович. Я всем своим существом настраивался на сына. Будет сын.

Юля рассмеялась и расслабленно вздохнула:

— Каждый раз поражаюсь твоей уверенности.

— Вот посмотришь. Я же знаю волшебное слово.

— Интересно мне — какое.

— Не скажу, а то оно перестанет быть волшебным.

— Ладно, — сказала умиротворенно, — хорош уже мне зубы заговаривать. Ты просто хочешь залезть со мной в ванную. Раздевайся, так и быть.

— Ну сработало же. Всегда срабатывает, — поцеловал жену в губы. Соскучился за целый день. Скучал по ней всегда.

* * *

— И в гости не пригласишь? — с наглой ухмылкой спросил бывший муж.

Таня вышла на площадку и прикрыла дверь, задержав ладонь на ручке.

— За каким хреном, прости, мне тебя в гости приглашать? — грубо спросила она, даже не подумав подбирать выражения и церемониться при общении с Борисом. Недостоин он ее внимания. — Насти нет, нечего тебе делать у меня в квартире. Говори, что хотел, и уходи.

— Какая ты стала дерзкая.

— Спасибо за комплимент. Боря, мне некогда. И разговаривать мне с тобой не о чем. Если есть что‑то важное — говори, некогда мне воду в ступе толочь.

— Вообще‑то я пришел к дочери…

Таня скривилась в циничной усмешке, которая отнюдь не портила ее светлого образа.

— Ой, вот только не надо мне этих пронзительных речей! Настя тебя очень ждала и ужасно расстроилась, ты два дня где‑то проболтался, а сегодня вспомнил про дочь и решил заявиться.

— Настя — моя дочь, и я могу приходить тогда, когда захочу, — с глупой уверенностью сказал Осипов.

— Не можешь, — отрезала Татьяна.

— Кто это так решил?

— Я так решила, — жестко прозвучало. — И Настя даже не узнает, что ты сегодня приходил. Так для нее будет лучше. Следующий раз не забывай, в какой день собирался с дочерью увидеться. И вообще, будешь мне нервы мотать, я тебя родительских прав лишу. Ты нам не особо нужен, я ее одна с года воспитываю и прекрасно справляюсь. Так что все — проваливай. Следующий раз перед тем, как решишь прийти, позвони, — не дожидаясь ответа бывшего мужа, Таня зашла в квартиру и захлопнула дверь.

Раздраженно плюхнулась на диван и взяла чашку, чтобы сделать большой глоток. Борис ничего кроме злости и раздражения не вызывал. Бывает же такое, когда человек не вызывает ни одной положительной эмоции, хотя, будучи миролюбивой по натуре, во всем и во всех Таня старалась найти хорошее и доброе. Вот только в Борисе искать давно перестала. Ее вообще бесил этот внезапно проснувшийся отцовский инстинкт. Только вот голого инстинкта для выполнения родительских обязательств не хватало, потому как отсутствовали в бывшем муже ответственность, организованность и порядочность. Не нравились Тане эти встречи Осипова с дочерью, не хотела она, боялась даже в глубине души, что «выходной папа» станет кумиром девочки. Он же не воспитывает, ничего не запрещает. Он всегда хороший и все позволяет.

Еще один звонок в дверь отвлек Таню от тяжких мыслей. Подумалось, что Борис, грешным делом, не понял с первого раза и решил продолжить разговор. Но нет, за дверью стоял другой мужчина. И при виде него такая необыкновенная волна радости и счастья накатила на Таню, что, не пытаясь как‑то сдержать свой порыв, она бросилась ему на шею. Лёня крепко обнял ее, мягко провел по ее спине широкой ладонью.

— Привет, моя кошечка.