Тошнота прошла часа через два, самочувствие нормализовалось. Только с аппетитом целый день были проблемы, ничего есть не могла. Это точно от волнения. Все думала, что нужно позвонить Лёне, и никак не могла решиться огорошить его этой новостью. Если уж ее как обухом по голове, то его и подавно; потому что не припомнила, чтобы Вуич высказывал горячего желания иметь детей и жениться. Кажется, вполне он доволен существующим порядком вещей и их легкими приятными отношениями. Вот почему мысль о ребенке, при всей ее сладости, немного горчила, — ибо когда появляются дети, кончается романтика и сентиментальность, и начинается жизнь обычная, рутинная. По крайней мере, в Таниной жизни все было именно так. Возможно, у кого‑то по — другому, но не у нее. Она всегда слишком большое внимание уделяла ребенку, ставя его интересы превыше своих, и уже не могла закрывать глаза на многие вещи, которые до рождения малыша спускала с рук.

Где‑то к обеду Лёня сам позвонил, но у нее не было возможности поговорить спокойно, да и у него, по всей видимости, день выдался суетливый, так что перекинулись парой слов и договорились созвониться вечером. К концу рабочего дня у Тани голова кругом шла от мыслей и волнения, снова задрожали руки, и ноги стали ватные, она, даже не задумываясь, правильно ли поступает, поехала к брату. Без звонка, без предупреждения, просто сорвалась и поехала к Денису на работу. Повезло, что он вообще был на месте. О том, что в такое время его могло и не быть в офисе, Таня совсем не подумала, что, впрочем, неудивительно. В таком‑то состоянии.

В приемной Таня задержалась, приняла из рук заботливой секретарши стакан прохладной воды.

— Подожди минутку, у него люди, — предупредила Лиза и усадила сестру шефа в кресло. Видно, что плохо той, от жары, наверное. Лицо бледное, и сама, кажется вот — вот в обморок упадет.

— Угу, — кивнула Татьяна и жадно припала к воде.

Как раз успела чуть отдышаться, дверь открылась, и из кабинета, будто не вышли, а выплыли, мужчины, разморенные и уставшие. Денис тоже вышел чуть позже, когда приемная опустела. Хотел что‑то сказать секретарше, но, увидев неловко примостившуюся в кресле для посетителей сестру, выдал слегка удивленное «О» и поздоровался. Таня тут же подскочила с места, расправила юбку.

Сама не своя она была: так бледна и странно нерешительна, что Денис и сам, изменившись в лице от беспокойства, напряженно спросил:

— Что случилось? — потом отступил и жестом пригласил ее к себе, а когда Таня вошла, плотно прикрыл дверь.

Сестра уселась на ближайший стул, словно ноги ее больше не держали, и выпалила:

— Я беременна.

Шаурин так и замер у края стола, примороженный к месту новостью. Нашелся он быстро, удивление его схлынуло, серые глаза тепло блеснули, губы растянулись в полуулыбке:

— Вот это да… Поздравляю. Кто папа?

— Денис! — возмущенно воскликнула Таня, окрепнув голосом.

Нашел время язвить! У нее мир с ног на голову перевернулся, а он шутить вздумал!

— Ладно, не так. Поздравляю. Папа знает? — иронично исправился.

— Нет еще.

— А чего ждем? — Денис сел в свое кресло, расслабленно откинувшись на спинку. Новость о беременности сестры его, конечно, удивила, но не взволновала так, чтобы он насторожился или забеспокоился. — Я, само собой, весьма польщен, что удостоен чести первым узнать об этом радостном событии, но папашу тоже не мешало бы поставить в известность. Кстати, можешь прямо сейчас это сделать. Он как раз ко мне едет. Жду не дождусь — так хочу увидеть его счастливое лицо.

Таня вскочила. Ее словно какая‑то сила подняла со стула и перенесла к двери.

— Сидеть, — скомандовал брат. — Ну‑ка присядь. Сядь не скачи. Успокойся, чего ты всполошилась?

И правда, чего?.. А того и забеспокоилась, всполошилась, что не имела представления, как Лёня отреагирует.

— Как я ему скажу? — Таня послушно села.

— Как мне сказала, так и ему скажи.

— Мы не планировали. Это случайно вышло.

— Случайно… Вы как дети маленькие, ей — богу.

— Да прекрати ты! Мы предохранялись! Я предохранялась.

Денис хмыкнул, потом вдруг нахмурился:

— Таня, я надеюсь, ты не собираешься делать глупости… — не договорил брат, но по лицу его Таня поняла, что подумал он о возможном аборте.

— Спятил, что ли! Конечно, нет! — воскликнула Татьяна, все больше убеждаясь, что верно поступила, решившись сначала с братом поговорить.

Денис — родной человек, родная душа, он никогда не предаст и всегда поймет. Каждое слово его, сказанное спокойным уверенным тоном, действовало гораздо лучше любого успокоительного. Волнение заметно спало, хотя трепет и легкая взбудораженность остались, но это естественно, учитывая, что новость прогремела как гром среди ясного неба. Осталось Вуича дождаться и сообщить ему. Не сказать, что Таня вовсе не мечтала о детях, да, хотела, конечно, но точно не предполагала, что когда‑то слова «ты скоро станешь папой» придется сказать именно Лёне.

— Может, тебе чаю с мятой сделать? — заботливо поинтересовался Денис.

— А что — у тебя и чай с мятой есть?

— У меня теперь все есть. Вдруг Юля придет, а у меня чая с мятой нет… Это же катастрофа! — наигранно воскликнул он, нажимая кнопку селектора.

Таня пила чай мелкими глотками, словно боялась, что как только он кончится, уйдет и ее спокойствие. Успела осилить полчашки, когда в кабинет шумно и энергично вошел Вуич. Он громко хлопнул дверью, притормозил, удивившись присутствию Татьяны, но, быстро сменившись в эмоциях, просветлел лицом, потеплел взглядом и тут же нахмурился, заметив чересчур заинтересованный, и слишком уж снисходительный взгляд друга.