Дмитрий, однако, не спешил меня поздравлять.

– Ну наконец-то. Я все ждал полуночи, потому что так удобнее считать.

– Что считать? – не поняла я.

– Сколько у тебя времени. Так вот, предлагаю перейти к настоящим играм. – Он быстро сгреб карты и откинул в сторону, хотя мы еще не закончили матч. – Ты готова?

– Отлично, – индифферентно пожала я плечами, ибо пьяница уже изрядно надоела. Бесконечная игра какая-то. – Пазл или эрудит?

– Нет, – покачал он головой, как мне показалось, разочарованно. Словно его ребенок, еще вчера отлично знавший алфавит, наутро почему-то забыл половину букв. Чего он ждал от меня? Что я сама догадаюсь? Но я же не телепат. – Я подготовил для тебя свою задачку. И тебе нужно ее решить.

– Это данетка? – предположила я заинтересованно.

Дима почему-то помолчал пару секунду, только затем кивнул:

– Да, пусть будет данетка.

– В смысле? – не поняла я и даже хихикнула. – Ты придумал задачку, но сам не понял, что это за задачка?

– Нет. Сам-то я понял, и ты сейчас все поймешь, если не станешь перебивать. – Я кивнула, показывая, что готова слушать, и даже вернула конфету, взятую тремя секундами ранее, на законное место в коробку. – Локация, – продолжил мой кавалер, – представляет собой метеорологическую станцию на Крайнем Севере. Их называют ТДС, или «трудно доступная станция». Шесть человек, шесть трупов. Экспертиза показала, что они убили друг друга. Три пары, из которых один убийца, а другой – жертва. Оставшиеся трое убийц разбились теперь на убийцу, жертву и последнего, назовем его так. Он убил убийцу и покончил с собой. Конец. Что примечательно, на пары разбивались люди, максимально хорошо друг к другу относящиеся. Были среди них влюбленные пары, были близкие родственники и лучшие друзья. Ты мне должна сказать, что произошло.

– Погоди, а откуда информация, что они любили друг дружку или дружили? Может, так казалось со стороны. Может, они раньше дружили, а как стали жить в одном месте без возможности сбежать, возненавидели друг друга.

– Нет, это известно из их записей, которые они скрупулезно делали почти каждый день.

– Ну, тогда в их дневниках должно быть написано, почему они вдруг решили переубивать друг друга. Или как там называются эти записи? Журналы исследований?

– Несмотря на то, что журналы велись практически каждый день, таких записей там нет. Но доподлинно известно, что они очень тепло друг к другу относились даже в день убийства.

– В день? – удивилась я. – Погоди, они разбивались на пары и убивали друг друга – это все в один день было?

– Ага, не просто в один день, а в течение двух часов.

– Безумие какое-то, – вздохнула я. – Может, их похитили и заставили проходить смертельные испытания? Ну, знаешь, навроде «Игры в кальмара» или «Пилы».

– Нет, никаких посторонних на станции не было. Никто их не похищал, не заставлял это делать под прицелом и так далее.

– Иные причины? Еда закончилась?

– Еда, вода, генераторы, свет – все в полном порядке.

– А что с камерами видеонаблюдения? Они были?

– Были.

– Ну! – поторопила я. – Это же самое важное!

– А что тут важного? – развел он руками. – Камеры показывают, как они убивают друг друга.

Я фыркнула и закатила глаза.

– Мог тогда придумать, что камер нет или не работают.

Он как-то странно на меня посмотрел. Затем придумал новый аргумент:

– Судмедэксперты не установили бы так точно время смерти, их нашли не сразу. Камеры – главное доказательство.

– Могли эти записи подделать?

– Нет, тщательная экспертиза технических специалистов показала, что записи камер подлинные.

– А как они убили друг друга? Одинаково?

– Нет, по-разному. Двоим вкололи смертельную дозу морфина. Одного задушили. Одному размозжили череп. Одного зарезали кухонным ножом. Оставшийся в живых перерезал себе горло осколком стекла.

– Какой ужас… – Я вдруг ощутила непонятный, мистический я бы сказала, укол сочувствия к этим людям. Пришлось напомнить себе, что они выдуманные. Игра больного воображения моего нового друга. Или больше чем друга? В любом случае он никаких поползновений на мой счет не делает, хоть мы и сидим на одном диване, так что пока придется рассматривать наши отношения только как дружеские. – Ты книгу, что ли, об этом пишешь? – догадалась я. – Ты уперся в закрытую дверь и придумал для меня загадку, которую сам не решил, верно? Поэтому так долго не можешь дописать?

Он очень долго меня разглядывал, совершенно молча, и мне вдруг стало не по себе. Что с ним такое? Что происходит? Наконец он медленно кивнул, будто его кто-то заставил.

– Ну так брось ее, – от души посоветовала я, потянувшись за откинутой тремя минутами ранее конфетой. – Это не решаемо. Пиши что-нибудь другое.