Так и неузнанная Маем Эмма Владиленовна осторожно, двумя пальцами взяла предложенный рекламный проспект и вдруг, резко изменившись в лице, возмущённо рявкнула:

— Опять?! Да как вы смеете мне ЭТО предлагать! Хотите, чтобы я в суд подала?

Она резко захлопнула дверь перед носом ничего непонимающих «консультантов».

— Что это с ней? — испуганно прошептала Ангелина.

— Понятия не имею! А кто она вообще такая, эта Эмма Владиленовна?

— А вы разве не знаете? Это же очень известная писательница! Печатается под псевдонимом Эммануэль!

— То-то я смотрю — физиономия знакомая! И что пишет?

Ангелина залилась ярким румянцем и, потупившись, ответила:

— Я слышала, кажется, эротические романы.

— Слышала или читала? — ехидно уточнил Май.

Дверь неожиданно распахнулась, возникшая в её проёме Эмма-Эммануэль, не говоря ни слова, швырнула им в лицо пачку разноцветных бумажек и также молча исчезла.

— Ничего себе сентиментальный спектакль! — скорее удивилась, чем возмутилась Скворцова. — Вы что-нибудь понимаете?

Май молчал, внимательно разглядывая выброшенные писательницей бумаги — ими оказались флаеры фирмы «Элен» устаревшего образца, точно такие же лежали возле тел убитых девушек…

* * *

Дома Ангелину ждал сюрприз.

— У тебя гости! — шепнула сияющая Кира, убегая на очередное свидание. Похоже, не смотря на семейное положение избранника, она вполне счастлива и довольна своей личной жизнью.

— И где же гости? — громко спросила Ангелина, снимая пальто. Она огляделась и едва устояла на ногах, когда на неё словно сильнейший ураган, визжа и хохоча набросилась младшая сестра Катя. Она долго обнимала и щекотала девушку, наконец, отпустила её смеющуюся, уставшую отбиваться и восторженно запрыгала вокруг на одной ноге, дразня как в детстве:

— Гелька-карамелька! Ух, как же я по тебе соскучилась! Дома теперь и поговорить не с кем!

— А почему раньше не приходила? Мне же к вам нельзя.

— А нам к тебе и подавно! — Катя сделала страшное лицо, очень похоже изобразив Сергея Константиновича и захихикала: — Маман сегодня рвалась тебя навестить, а твой папенька не пустил, сбил с ног властным генеральским взглядом и послал на кухню — щи варить! Я валяюсь с наших родственников, прямо мексиканский сериал с роковыми страстями, а ты — главная героиня, прикольно!

Ангелина грустно улыбнулась, любуясь озорным выражением больших чёрных глаз и россыпью мелких аккуратных веснушек на вздёрнутом носике Кати. Какая же она ещё маленькая, если может смеяться над такими вещами.

— Меня родной отец знать не хочет, что здесь прикольного? Вон, даже тётю не пустил, — голос певицы предательски дрогнул. — Спасибо хоть тебе приходить не запрещает!

— Ты так думаешь? — Катя расплылась в очаровательной лукавой улыбке: — Ещё как запрещает, на легальных основаниях из дома вообще не выбраться! А в школу и из школы меня теперь возит личный шофёр, приставленный генералом — от разбушевавшегося маньяка оберегает. Короче, тоска зелёная, а не канун Нового года!

— Ничего не понимаю, как же ты тогда выбралась?!

Катя снова улыбнулась, на этот раз снисходительно.

— Неужели ты думаешь, что всякий раз, когда маменька запирала меня в комнате, лишая свободы, я послушно сидела там и молча любовалась потолком как ты в своей келье? Ещё чего! У меня рядом с окном пожарная лестница, а с её помощью очень легко перебраться на соседний балкон, благо Верка Морозова почти всегда дома. Я сначала к ней наведываюсь, а потом как та кошка иду гулять сама по себе.

— Но ведь у нас шестой этаж — ты могла разбиться! — испугалась Ангелина.

— Лучше разбиться, чем в неволе томиться! — весело пропела Катя и потащила Ангелину в столовую, где уже приветливо подсвистывал чайник, а в вазочке горкой высились пряники и баранки, щедро пересыпанные шоколадными конфетами. — Давай хоть чайку попьём, а то дома такая атмосфера — шоколад в горло не лезет!

Ангелина грустно вздохнула: сладости она любила, но строгая диета предписывала избегать соблазнов. Девушка невольно покосилась на свои колени — в памяти всплыло недавнее замечание Арбенина по поводу их чрезмерной худобы и, поколебавшись, выбрала две самые большие конфеты. А ну её эту диету! Иногда можно и расслабиться.

— Значит ни твоя мама, ни мой отец не знают где ты?

— Нет, они даже не догадываются какая я плохая девочка! — Катя быстро разлила чай по кружкам, плюхнулась за стол и шумно отхлебнула обжигающий ароматный напиток, игнорируя навязываемые с детства правила этикета и хорошего тона.

— Разве ты плохая? — улыбнулась старшая сестра.

— Угу! Есть хуже, но мало! — ответная улыбка Кати получилась немного грустной. — Никак не могу понять, зачем она нас вообще родила — чтобы воспитывать в условиях тоталитарного режима? Неужели нельзя просто любить своего ребёнка таким, какой он есть, безо всяких условий типа делай вот так, тогда будешь хорошим и любимым?