— А ты ещё глупее, чем я думала, несостоявшийся братец! Мне просто интересно было наблюдать, как ты суетишься, бьёшься головой о стену и ничего не понимаешь! Твой сын глуп и примитивен, Элен! Я намного умнее его, теперь ты это видишь? — издевалась Надя, злорадно вглядываясь в искажённое лицо актрисы.

Оказавшись на миг вне поля её зрения, Антон сделал ещё один шаг и быстро, пока она не успела переключиться, спросил:

— А где сейчас Маркин? И какую роль он играет в вашей истории?

— Никакой! Я навестила его в больнице, сказала, что полиция, обнаружив парики и шмотки на съёмной квартире, решила сделать из него козла отпущения. Он испугался и сбежал — трус несчастный, сейчас, наверное, пытается куда-нибудь улететь. Ну всё, довольно болтовни! Пора действовать!

— Вы же не думаете, что я позволю убить мою мать у меня на глазах! — возмутился Антон.

— Можешь отвернуться! Впрочем, могу начать тебя! Ты такой же, как она: яблочко от яблоньки…

— Надя, нет! — взмолилась Элен. — Антон здесь ни причём! Не трогай его! Тебе ведь нужна я, отпусти его, пожалуйста!

Лицо Нади исказилось от ярости:

— Какая трогательная сцена: мать готова умереть ради сына! Опять ложь! Ты — двуличная, лживая сука!

— Надя, будьте благоразумны! Я не закрывал агентство — ключи забыл. Моя секретарша может появиться в любую минуту.

— Твоя секретарша появится не скоро! Я позвонила ей от имени соседки — вызвала домой. Живёт она не близко: час туда, час обратно, а там и рабочий день закончится! Но ты прав, свидетели нам ни к чему — замкни двери!

— Не могу! Я ведь сказал — ключи не брал, думал, Римма здесь будет. Мой комплект лежит в кармане плаща, в шкафу. Подайте, если хотите.

Детектив понимал, что здорово рискует: стоит Наде обнаружить пистолет — им конец! Но ему были понятны и её опасения: женщина не станет рисковать, оставляя свою жертву без присмотра! Секунду она подозрительно разглядывала Антона, зрительно измеряя расстояние между ними — не такое уж большое! Проклятие, когда он успел так приблизиться? А шкаф находится в другом конце кабинета, если она сейчас отойдёт, он непременно воспользуется ситуацией!

— Возьми сам! — велела она, наконец. — Только без глупостей!

Антон сделал вид, что пытается оттянуть этот момент, и неуверенно покосился на дверь:

— Я точно не помню…Возможно, забыл их дома.

Надя понимающе улыбнулась:

— Надеешься, сюда кто-нибудь явится?! Хватит тянуть время! Достань ключи и закрой своё чёртово агентство! Иди медленно! Подними руки, чтобы я их видела!

— Ладно! Я понял! — Антон поднял руки и медленно направился к шкафу.

Как хорошо, что он забыл положить оружие на место! Если бы пистолет лежал, как обычно в столе, Надя ни за что не позволила бы к нему приблизиться! Плохо, что у него не так много опыта в подобных вещах. Стрелять за всю свою практику детективу пришлось лишь однажды, и то не на поражение, а просто, чтобы отвлечь преступника! Сердце бешено колотилось, удары гулко отдавались в висках. Никогда ещё он не был так близок к смерти, к своей смерти: обезумевшей, прекрасной, поменявшей косу на нож! Надя не сводит с него глаз, это плохо. Ну, пожалуйста, отвлекись хоть на мгновение! Вот она дверца шкафа, вот он плащ, всё, что ему нужно — пара секунд. Если бы мама смогла…

— Мама! — позвал Антон. — Как ты?

— Не отвлекайся! — рявкнула Надя. Антон тоже позволил себе ненадолго забыть о приличиях:

— Что ты с ней сделала, убийца?! Она же без сознания!

— Притворяется!

— Она потеряла много крови!

— И это только начало! — Надя настороженно склонилась над бледным лицом женщины, пытаясь уловить дыхание. Глаза актрисы были закрыты. Проклятье! В её планы не входила столь несвоевременная и лёгкая кончина, нет, Элен должна мучиться долго и страшно!

Это было то, чего так ждал Антон — «смерть» отвлеклась на секунду, и он ощутил в руке успокаивающую тяжесть пистолета. Следующей секунды ему хватило, чтобы прицелиться и сделать выстрел.

Сознание возвращалось постепенно. Первой пришла боль. Не такая острая, как сразу, но достаточно сильная, чтобы понять — это не сон, всё происходит на самом деле. Май пошевелился, пытаясь определить источник боли, не вышло — болело всё. Он застонал и снова замер, уткнувшись лицом во что-то мягкое и тёплое.

— Тише! Тише! Не шевелись, — шептал знакомый голос откуда-то издалека. Чьи-то руки успокаивающе гладили его волосы.

Он попытался приподняться:

— Ангелина!

Она мягко, но настойчиво опустила его голову обратно — на свои колени.