К половине четвертого Алекс уже встала, оделась и поела, все еще изможденная, но готовая действовать. Дэниел продолжал спать, ни о чем не подозревая. Проснется он отдохнувшим и при этом совершенно дезориентированным. Он не будет знать, ни который сейчас час, ни даже какой день. Дискомфорт – важный инструмент в подобной работе.

Алекс забрала подушку и одеяло, отметив вдруг возникшую жалость. Но это необходимый ход. Обнаженность и беспомощность перед врагом вызывали беспокойство у любого объекта, невзирая на его выучку. В любом случае Алекс не могла позволить себе такое чувство, как жалость, еще несколько дней. Остальное она отсекала. Она научилась делать это больше трех лет назад, но все еще чувствовала, как внутри возникала некая перегородка. Тело помнило и обладало нужной силой.

Волосы оставались влажными после покраски. Макияж казался слоем штукатурки, хотя на самом деле его было совсем немного. Она не умела рисовать на лице ничего сложного, поэтому просто нанесла на веки темные тени, на ресницы – тушь, а на губы – алую помаду. Алекс не собиралась менять цвет волос так скоро, однако черные волосы и «боевой раскрас» были частью новой стратегии. Отутюженный белый халат и голубые хирургические штаны остались в сумке. Вместо них Алекс снова надела облегающую черную футболку и черные джинсы. Хорошо, что в доме нашлись стиральная машина и сушилка. Футболку явно придется стирать. На самом деле, надо было постирать ее еще вчера.

Странно, как щепотка цветного порошка и капля жира заставляют людей воспринимать тебя по-другому. Алекс оценила свой вид в зеркале ванной комнаты и осталась довольна жестким, даже холодным выражением лица. Зачесав волосы назад, она вернулась в «допросную».

С верхних труб свисали мощные лампы, однако Алекс оставила их выключенными. Горели лишь два фонаря на уровне ее талии. Черная изолента сливалась с серой звукоизоляцией. Ночью стало совсем холодно. Руки и живот объекта покрылись гусиной кожей. Алекс коснулась его лба термометром. Результат был все еще в пределах нормы.

Наконец Алекс включила ноутбук и выставила необходимые параметры. Ждущий режим включится после двадцати минут бездействия. Рядом с компьютером стояла черная коробочка с кнопками на верхней грани и крошечным красным огоньком сбоку, однако Алекс не стала ее трогать и приступила к делу.

Когда она ввела в капельницу вещество, которому предстояло вернуть объект в сознание, ее чуть было не одолело какое-то чувство. Однако Алекс легко его подавила. Как и у Дэниела Бича, у нее есть две стороны. И теперь она стала второй – той, кого в департаменте прозвали Химиком. А Химик – это машина. Безжалостная и неумолимая. Теперь и ее собственное чудовище оказалось на свободе.

Хотелось надеяться, что чудовище Дэниела тоже выйдет погулять.

Новый препарат по капле проник в его кровь, и дыхание перестало быть ровным. Длинные пальцы сжались в кулак, кисть в наручнике дернулась. Дэниел все еще не совсем проснулся, но нахмурился, пытаясь перевернуться на бок. Колени дрогнули, натягивая оковы, и Дэниел вдруг распахнул глаза.

Алекс стояла у изголовья, наблюдая за его паникой. Дыхание стало неровным, сердцебиение участилось – Дэниел пытался вырваться из пут, лихорадочно искал в темноте взглядом что-нибудь знакомое. Затем вдруг напряженно замер, прислушиваясь.

– Эй? – шепотом позвал он.

Алекс не шевелилась, выжидая.

Следующие десять минут Дэниел то рвался на волю, то старался что-нибудь расслышать за собственным хриплым дыханием.

– Помогите! – наконец громко крикнул он. – Здесь кто-нибудь есть?

– Здравствуй, Дэниел, – тихо отозвалась Алекс.

Он откинул голову, вытягивая шею в попытке увидеть, откуда идет голос. Военный бы никогда не подставил горло, заметила Алекс.

– Кто здесь? Кто это?

– Неважно, Дэниел.

– Где я?

– И это неважно.

– Что вам надо? – почти прокричал он.

– Наконец-то, совсем другой разговор… до тебя дошло. Это как раз и важно.

Алекс обошла стол, чтобы Дэниел ее увидел, хотя свет был направлен на нее сзади, и лицо оставалось в тени.

– Но у меня ничего нет. Ни денег, ни наркотиков. Я ничем не могу вам помочь.

– Я не хочу ничего материального, Дэниел. Я хочу… даже не так. Мне нужна информация. И ты сможешь отсюда выбраться, только если все расскажешь.

– Я не знаю ничего… ничего существенного! Пожалуйста…

– Хватит! – громко оборвала его Алекс, и Дэниел изумленно втянул воздух. – Теперь ты меня слушаешь, Дэниел? Это очень, очень важно.

Он кивнул, часто моргая.