— В доме мальчика случилась беда, — вздохнув, снова начал раскрасневшийся Ладо, вытирая пот со лба. Объяснять — оказалось не так то и просто.

Когда Ладо закончил историю, Варида, шумно дыша, как большой паровой котел, выпучила на нас большие черные глаза, которые и без того были выпученными.

— Вы думаете, что в них вселился бес? — спросила она.

— Если бесы существуют, то…

— Бесы существуют, — категорично отрезала женщина. — Дело другое, что я ими не занимаюсь. Бесовщина — это слишком серьезное и тяжелое дело. Такая простая бабка, как я, вам ничем не поможет.

Я и Ладо беспомощно посмотрели друг на друга: неужели весь наш путь был напрасен. Ладо предпринял еще одну попытку, но Варида снова наотрез отказалась принимать участие.

— Но я останусь сиротой, — воскликнул я, — пожалуйста, помогите! Я больше не знаю к кому обратиться! Мы ехали к вам, потому что вы наша последняя надежда! Прошу, пожалуйста, просто посмотрите на дом, может, вы подскажите, что делать дальше? У меня нет денег, но есть овцы, я отдам вам две, три овцы, сколько вы захотите, но я не могу просто так сдаться, пожалуйста, — я встал на колени перед ней, и Варида, с силой стукнув ногой по полу, потребовала, чтобы я немедля поднялся.

— Ладно, — наконец сказала она после продолжительных раздумий, — я съезжу с вами, но ничего не обещаю. Слышите, ничего не обещаю! Я вас предупредила. Завтра поедем.

Она отвела нас в небольшую саманную пристройку к ее дому и сказала, что там мы можем переночевать.

Вечером, поужинав, я решил сходить на высокий холм, увиденный мной во время прогулки днем. На возвышении холма росла могучая акация, на ветвях которой были перекинуты две толстые веревки, и к ним была привязана деревянная дощечка. В результате эта конструкция образовывала довольно неплохие и удобные качели. Усевшись на них и чуть оттолкнувшись ногами от земли, я мечтательно уставился на пушистые, мягкие облака, освещенные заходящим солнцем. Качели, мерно поскрипывая, отправили меня в далекий мир, в котором не существовало проблем и забот, где я забылся и растворился. Вдруг боковым зрением я заметил маленькую тень, как будто что-то промелькнуло справа, что-то похожее на мордочку маленького зверька. Тень спряталась за корявым стволом дерева. Я тихо спрыгнул с качелей, и, стараясь не шуметь, резко заглянул за ствол. Нет, это была не белка, как я сначала подумал, там, прижавшись вплотную к коре, на корточках, сидела та самая девочка.

— Ты зачем прячешься? — спросил я. — Тебя, кажется, Мария зовут?

Она, не сводя с меня больших глаз, кивнула.

— А меня Иларий. Тебе не нужно меня бояться. Выходи.

Девочка нечего не ответила, только слегка мотнула головой.

— Не бойся. Я тебя не обижу. Хочешь, покатаю на качелях?

Немного подумав, девочка поднялась, подошла к качелям, ловко, как обезьянка схватилась тонкими руками за веревки, подтянулась и села на дощечку. Ее ноги не доставали до земли, поэтому она не могла сама раскачиваться. Я чуть толкнул качели, стараясь, чтобы они двигались плавно и без рывков, и девочка, вытянув вперед ноги, старалась уже сама управлять ими.

— Ты вообще умеешь разговаривать? — зачем-то спросил я.

Она утвердительно кивнула.

— Это здорово! Во что ты обычно играешь?

— Я не играю, — ответила она неожиданно рассудительным голосом.

— А чем ты тогда занимаешься?

— Я нянька.

— А я пастух, овец пасу, — сказал я и замолчал, потому что не мог придумать больше ничего интересного.

Облака, словно набрав огненной силы, заискрились ярче, вплетая в себя сочные и яркие нити неба, опутавшие весь горизонт.

— Красиво там, — сказал я, показав рукой на закат. — Люблю смотреть, как заходит солнце.

— Я тоже. Всегда сюда прихожу, когда получается сбежать. Только мои ноги слишком короткие, кататься не получается, — ответила она.

— Ничего, они еще вырастут, будут длинные, как мои, — поспешил я поддержать разговор. — Сможешь кататься сколько захочешь.

— У тебя слишком длинные, у меня не вырастут такие, — возразила она. — Мне нужны поменьше.

— Значит, вырастут поменьше, но такие, чтобы ты могла сама кататься.

— Тогда согласна, — вздохнула девочка, улыбнувшись. — Ты хотел бы оказаться там?

— Где? На облаках? Хотел бы. Мне кажется, там здорово.

— Там лучше, чем здесь. Эти облака похожи на пряники, политые малиновым вареньем.

— Любишь варенье?

— Ага, очень люблю. Я бы ела варенье вместо всего. Больше всего люблю малиновое. А ты?

— Я тоже, — соврал я: я никогда не ел малинового варенья. — А что ты еще любишь?

— Еще я люблю петь песни.

— Ух ты! Ты умеешь петь?

— Нет, не умею. Но я люблю. Я сама их сочиняю. Хочешь сочиню?

— Конечно!

Девочка вдруг смутилась, с сомнением посмотрела на меня, но все же запела тонким голосом:

— Я б забралась наверх, на пушистые облака,