— Это только начало, — прошипел Милон, удовлетворенно рассматривая меня, — если ты не остановишь потоки своего бреда, то тебя ждет и продолжение. Хочешь продолжения?

Я замотал головой, но Милон усмехнулся:

— А я думаю, что еще одна пилюля тебе не помещает, — и на мой живот пришелся еще один удар, и я плавно соскользнул по стенке на пол.

— Ну вот, теперь ты должен выздороветь. Через пять минут ты возвратишься и извинишься перед всеми. Сядешь и будешь вести себя как благочестивая сиротка, — он удовлетворенно кивнул и вышел.

Трясущимися руками я умылся холодной водой. Боль все еще пронизывала мои внутренности. В голове стоял ледяной туман, а я просто не знал, что делать. Нужно было возвращаться. И тут же огромная глыба сомнений обрушилась на меня: что если я болен? Что если все это лишь плод моего больного воображения? Что если этот старик, правда, родственник семьи Корвас? Ведь, если бы это был он, кто-то должен был его пригласить на тринадцать лет… Но кто? И разве не должны были они все уже заболеть? Что-то здесь не так…

Я еще раз хлестанул лицо водой и медленно, заплетаясь в ногах, двинулся обратно в столовую. Когда я вошел, все повернули головы на меня, в том числе и старик.

— Я… я прошу прощения за свое… за свое странное поведение, — сказал я, стараясь не смотреть в сторону восьмого стула. — Я, наверно, немного приболел, но сейчас мне уже лучше.

— Хорошо, что все прояснилось, — дружелюбно сказал Эрнест, — а то мы уже испугались, вдруг что серьезное.

— Мы, наверное, сразу должны были представить вам нашего родственника, — добавила Катрина мягким и успокаивающим голосом. — Иларий, познакомься, — она показала рукой на восьмой стул, — это двоюродный дедушка Эрнеста, дедушка Кир. Он скромный, поэтому редко выходит к гостям.

Моя шея со скрипом, как несмазанное колесо у телеги, повернулась по направлению ее руки, и мои глаза встретились с его глазами. Да-да, это были те самые глаза, которые я увидел тогда в поле. Старик сидел за столом, не снимая свою ветхую шляпу, и это похоже никого не смущало.

— Очень рад познакомиться, Иларий. Мне жаль, что я так напугал тебя. Право, я совсем безобидный, — улыбнулся он, приподнимаясь и протягивая мне руку.

В моей голове вихрем пронеслась картина, как я хватаю его руку и вонзаю в нее нож.

— Что же, ты боишься пожать старческую руку?

Все снова пялились на меня, как на недоумка, а Милон красными выпученными глазами обещал мне незабываемых ударов под дых.

— Иларий, — прошептала Лана, озадаченно смотря на меня, — что с тобой?

— Что ж, не будем приставать к мальчику, — сказал старик и опустился на стул.

Внезапно я протянул руку и сказал:

— Нет-нет, все в порядке, давайте пожмем руки. Мы же раньше никогда не встречались, так? Это наше первое рукопожатие? — я осклабился и крепко сжал его руку так, чтобы почувствовать, как затрещат его косточки: я хотел знать, чувствует ли он боль. Сжимая руку, я со всей внимательностью следил за его впавшими темными глазами — косточки не хрустнули, его рука, словно была из теста.

— Дядюшка Кир, ну что вы там застыли? — воскликнул Эрнест. — Я хочу сказать тост! Тост за наших прекрасных детей, из-за которых мы все сегодня собрались в этот чудесный вечер! За мою великолепную Лану, на которую я возлагаю большие надежды! И за Илария, такого чуткого, скромного и немного чудаковатого юношу! Я думаю, все согласятся со мной, что вы великолепно выглядите вместе. И я от всей души желаю, чтобы в скорейшем времени мы отпраздновали сочетание наших прекрасных голубков. За Лану и Илария, за любовь!

Раздался звон бокалов. Лана, изображая радость от тоста, подмигнула отцу, а тот послал ей воздушный поцелуй. Я посмотрел на Германа. Он дрожал, как осиновый лист, с ужасом смотря то на меня, то на старика.

— Раз мы познакомились, Иларий, — вежливо обратился ко мне старик, — не расскажешь ли, как ты поживаешь? Мне очень интересно, говорят, ты приехал из деревни, чтобы познакомиться с нашей малышкой Ланой?

— Да, из деревни, точнее из Холмов. Слышали о таких? — спросил я.

— Слышал, слышал, давненько дело было, — он загадочно улыбнулся, будто припомнив что-то хорошее. — И как жизнь там?

— В деревне живется неплохо. Можете приехать и убедиться.

— Благодарю, благодарю! Это очень любезно с твоей стороны, что ты снова меня приглашаешь. Но ты же помнишь, что пригласить можно всего раз? А ты, как я помню, уже это сделал, — его блестящие вороньи глаза смеялись.

— Все верно, — ответил я сквозь стиснутые зубы. Я оглянулся: никто кроме Германа на мой разговор со стариком не обращал внимания. Даже Лана, сидевшая рядом, не подавала знака, что она слушала, она была словно под гипнозом.

— И как тебе подарок, который я сделал? Ты счастлив? — он облокотился на стол, пожирая меня глазами.

— Кто ты? — прошептал я. — Что тебе от меня нужно? Ты уже убил всю мою семью, ты разрушил мою жизнь, и что тебе еще от меня нужно?