Когда мы, наконец, справились с обертками, булькающими, кипящими кастрюлями и нарезками, и часы показали половину пятого вечера, Аля сказала:

— Мне пора. В пять вечера меня заберут возле главной елки на площади. Я буду праздновать у Лизы, и даже ничего не пытайтесь мне сказать, — остановила она нас, когда мы удивленные ее словами, попытались возразить, — я с Лизой уже договорилась. Она моя лучшая подруга, у нее замечательная семья и дом, и я весело проведу время, даже не сомневайтесь. А вы должны быть вместе и только вдвоем. Я так хочу. Это мой подарок вам, и как вы знаете, по правилам хорошего тона, подарки не обсуждаются и не возвращаются. Так что никаких возражений и сожалений не принимаю, — она смешно скорчила лицо и погрозила нам пальцем.

— Аля, подожди, — сказал я и достал из комода, завернутый в праздничную упаковку, подарок, — это тебе.

Она поблагодарила, аккуратно развернула бумагу и замерла.

— О, боже, я о нем и мечтала, — прошептала она. В ее глазах заблестели крошечные звездочки счастья, и она бросилась обнимать меня. — Спасибо тебе огромное, это самый лучший подарок! Но как ты узнал, что я хочу?

Я сделал загадочное лицо, мол, магия. Но внутри торжествовал, что за две недели до праздника разузнал, что каждая юная девушка нашего города мечтает о чудесных кожаных блокнотах с изображением парящей в воздухе леди в воздушном платье. И то, что эти блокноты были привезены из самой Англии, и к ним в приложение шел набор из вычурных перьев и изящной чернильницы, вызывало у всех еще большее желание обладать ими.

Мы проводили Алю до площади, и за ней в назначенное время подъехал автомобиль, из которого выглянула светловолосая девочка в меховой шапке и помахала нам. Вдруг, непонятно откуда взявшаяся волна страха нахлынула на меня, и мое сердце вздрогнуло. Я попытался понять, что меня напугало, но волна так же быстро исчезала, как и появилась. Аля села в автомобиль и, рассылая нам из окна тысячи воздушных поцелуев, скрылась за поворотом.

— Что-то не так? — спросила Мария, заглядывая мне в глаза.

— Все хорошо, просто я сейчас понимаю, как я счастлив рядом с тобой. Настолько счастливым я никогда раньше не был. И даже представить не мог, что человеку возможно вынести столько счастья.

— Не поверишь, но я чувствую то же самое! — воскликнула она.

Секунды казались мне минутами, минуты — часами, а часы — вечностью. Целая вечность счастья. Разве мог я мечтать об этом?

9.

Ночью мне снова снился сон: замерзшая река, я бреду по льду, и брат подо льдом кричит и пытается что-то сказать мне. На этот раз мне казалось, я понял, что он сказал, и даже приказал себе во сне запомнить его слова, но проснувшись утром, я так и не смог их вспомнить.

Мария лежала у меня на груди и гладила мою руку.

— Тебе снился страшный сон? — спросила она. — Ночью ты сильно ворочался и бормотал какие-то странные слова.

— Да, мне часто снится один и тот же сон.

— Расскажи, о чем он?

— Мне снится мой брат, Богдан. Я никогда с ним хорошо не ладил. Мы даже враждовали, он меня ненавидел, а я — его. Просто мы сильно были разные. Я только один раз с ним хорошо поговорил, и то это было в каком-то странном сне, мне казалось, что я тогда умер. Сейчас-то я понимаю, что это был просто сон, но именно там, я понял, как мне его не хватает, и что он все-таки любил меня, хоть и был задницей барана Прошки. Он так меня называл, а я страшно злился на это, потому что, если бы ты увидела нашего старого барана, то поверь, ты бы тоже сильно разозлилась… Сейчас Богдану было бы двадцать девять лет.

— Ты думаешь, его уже нет в живых?

— Не знаю, иногда мне кажется, что нет, а иногда я представляю его, как он бродит в своем школьном пальто где-то по холодным дорогам. Я не могу его представить ни взрослым, ни тем более стариком, я вижу его все тем же пятнадцатилетним подростком.

Мы замолчали на какое-то время, но потом я, отогнав дурные мысли, встрепенулся и сказал:

— Знаешь, я хочу, чтобы вы переехали ко мне. Вам там небезопасно оставаться. Если твой брат, правда, вернулся в город, то вам нужно уехать оттуда. Я хочу, чтобы вы были здесь, рядом со мной. Мне кажется, Але тоже здесь должно понравиться. Ну, что скажешь?

— Что я скажу? — воскликнула она. — Да, я безумно счастлива! Конечно, я согласна!

Через день мы поехали забирать Алю. Когда она узнала о моем предложении переехать ко мне, недоверчиво спросила:

— А я смогу приглашать Лизу в гости? А на твоем пианино можно будет играть?

— Конечно, ты сможешь приглашать кого хочешь, и на пианино можешь играть, сколько хочешь, потому что это будет твой дом, — ответил я.

— А если я не умею играть на пианино?

— Значит, мы тебя научим, найдем преподавателя, а дальше будет дело только твоих пальцев.

— Тогда я за переезд! — воскликнула она.