— Не сомневаюсь, сеньора. Ваш малыш гостит у меня, сейчас принесу. Передайте соседям от моего имени, что им не нужно бояться Негрито.

Я побежал скорее вперёд, чтобы стать видимым прежде, чем дон Себастьян вернётся за мной, решив судьбу всё-таки не искушать и держаться от наших соседей подальше, но я недооценил своего друга. Вручив меня моей доброй хозяйке, сеньор сделал ей знак чуть обождать, отмахнулся от дам, сел за стол, написал несколько строчек и велел секретарю поставить печать.

Секретарь вытаращил глаза.

— Сеньор, я на этом должен поставить печать инквизиции?!

— Я сказал недостаточно громко, вы не расслышали?

— Что вы, что вы, дон Себастьян, как прикажете…

Я наблюдал с рук хозяйки, как всё ещё ошеломлённый человек прикладывает к небольшому листку внушительную печать, как вытянули шеи любопытные доньи и стражники, и как сеньора Фелисия потрясённо прочла вслух:

— Свидетельство инквизиции… Выдано в том, что чёрный кот по кличке Негрито не оборотившийся колдун или ведьма, и не сообщник… Сеньор!

— Да, сеньора?

— Я вам так благодарна!

— Не стоит. Думаю, ваши соседи не усомнятся в выводе инквизиции.

Голос инквизитора стал жёстким, опасным, я бы на месте соседей не усомнился. Сеньора Фелисия тоже была уверена на их счет и заулыбалась:

— Мой зять не раз говорил: де Суэда — справедливые люди. Я бы не посмела прийти к инквизитору с другим именем.

— Вот как? — дон Себастьян приподнял брови.

— Он служил в полку дона Эстебана, вашего отца. Лейтенант Алонсо Рамирес.

— Что ж, синьора, не имел чести быть с ним знаком, но рад оказать небольшую услугу его семье. До свидания, — дон Себастьян учтиво наклонил голову, повернулся и направился к двери, отделавшись от остальных общим поклоном.

Дамы попытались ему ещё что-то сказать, но он яростно сверкнул глазами на них, они враз вздохнули, а секретарь уронил под стол что-то важное и бросился поднимать это. Уже из-за двери до нас донеслось:

— Я хочу пофехтовать перед обедом. Пойдёте со мной?

— Конечно, дон Себастьян! Мы в прошлый раз отрабатывали удар… — голоса в отдалении скоро стихли.

***

Я надеялся, что на сегодня закончились представления для меня и служащих инквизиции. Зря. Сеньора Фелисия не посмела выйти из приёмной раньше, чем знатные дамы, и мы с ней застали очередную ссору из-за нашего доброго друга. На сей раз не между женщинами.

Герцогиня, как выше титулом, задрала нос и первой проследовала к своему экипажу. Графиня, сделав вид, что замешкалась, глядя в окно, выждала несколько минут и тоже направилась было к двери, но столкнулась с очередным посетителем популярнейшего в городе заведения — святой инквизиции.

Мужчина лет тридцати, богато одетый, но с неприятным лицом и нескладный, радостно бросился к донье Эстрелье.

— Я только что из столицы, дорогая кузина. Как удачно застал вас здесь! В моей власти — снять с вас все обвинения. Надеюсь, теперь…

Графиня без жалости будто вылила на любезного родственника ушат ледяной воды.

— Дон Диего, вы опоздали. Следователь инквизиции уже полностью меня оправдал. Вам я ничем не обязана.

Она проплыла мимо кузена, а мужчина с горечью провожал её взглядом. Одно плечо у него было выше другого.

Домой мы вернулись с триумфом. Сеньора Фелисия обошла всех соседей, показав им свидетельство с подписью «Себастьян де Суэда» и печатью святого суда. Моя дорогая Инес гладила меня, обнимала, кормила, шептала мне, какой я хороший. В доме устроили маленький праздник, с лучшими пирожками для хозяев и немногих гостей, с угощением для меня. Поверив свидетельству инквизиции, вчерашние враги наперебой искали моего расположения, молодые при этом поглядывали на Инес, она ведь чудесная юная кошечка — пушистая, шустрая, лёгкая. Конечно, пушистая у неё только шерсть, положенная человеческим кошкам — мягкие волнистые волосы цвета кофейных зёрен, ресницы — длинные, как у моего друга из инквизиции, брови — ровные, тонкие, пожалуй, они не пушистые, но красивые всё равно. А уж эти блестящие глазки! Красивее только мои!

Наконец, соседи ушли по домам. В Сегилье не принято засиживаться за полночь — на рассвете простолюдины начинают добывать себе хлеб.

Убирая со стола, Инес спросила сеньору Фелисию:

— Бабушка, ты говорила, что не осмелилась бы пойти выручать нашего малыша, будь следователь не де Суэда.

— Отец тебе не рассказывал о своём полковом командире?

— Только что он благороднейший человек, очень смел и сведущ в военном искусстве. И всегда добавлял — от войны женщинам нужно держаться подальше.

— Нужно, но не всегда убежишь. Ты уже не ребёнок. Должна понимать, что с женщинами случается, если город берёт неприятель.

— Не только с женщинами… — прошептала Инес, наклонив голову.

— Да, не щадят ни стариков, ни детей. Всех убивают, кто мешает солдатам пограбить.