Крепкий старик, злой, как сто тысяч чертей, в который раз мерил шагами большую комнату, устроенную ему в тюрьме под кабинет. Надо сказать, в огромном здании инквизиции, размером не многим уступающем губернаторскому дворцу, достойному принять короля, герцогу выделили не роскошные, но комфортабельные покои. Его содержали скорее как почётного пленника, чем арестанта, и в этом дон Армандо да Сильва герцог де Медина видел утончённое издевательство своего ныне главного врага — следователя инквизиции.

Мальчишка, наглец! Нельзя спустить беспардонное самоуправство молокососа, хотя он из знатной семьи, многие поколения сочетающей доблесть и воинские таланты с умением обеспечивать головную боль другим аристократам Эспании. Кой чёрт, прости, Господи, надоумил великого инквизитора заманить на службу юного де Суэда? Герцог ждал от него неприятностей с первого дня, как услышал фамилию нового следователя инквизиции в Сегилье, но дон Себастьян превзошёл наихудшие ожидания.

Инквизиция давно занималась заговорами против короля — это понятно. Гранды и аристократы помельче плели интриги, добывая лучшие должности для себя и оттесняя других — дело обыкновенное. Заигрывались порой, путаясь с иностранцами — с кем не бывает. Доносы, аресты, иногда штрафы и конфискации, в высших столичных кругах, к которым причисляли и губернаторов, считали делом семейным. Де Суэда — провинциалы, быть может, поэтому дон Себастьян, не понимая тонкостей отношений между знатнейшими из семейств и королевской семьёй, всерьёз занялся проверкой доноса о продаже оружия моврам? Затем обнаружил, что при ремонте городских башен воруют — экая невидаль, счёл, что подобное воровство сойдёт за измену и даёт инквизиции право обыскивать дворец губернатора!

Что-то ещё нашёл в переписке. Kонфисковал новое приобретение — гордость коллекции, солонку Cеллини! — под нелепым предлогом, что эта драгоценная вещь — улика по делу о колдовстве. Никто другой не посмел бы нанести подобное оскорбление герцогу, относившемуся к своему собранию ювелирных шедевров ревностнее, чем к прекрасной супруге. Наконец, де Суэда арестовал его! К вящему ужасу других инквизиторов и несказанному удивлению исполнившего приказ коменданта. Главное, дон Армандо не мог понять, почему, зачем приняты настолько крутые меры? Мальчишка сорвался, голова закружилась от власти? Нет, он приходит со своими не то допросами, не то докладами, собранный и спокойный, безупречно учтивый, выслушивает брань и угрозы, а потом продолжает гнуть свою линию — разобрать бы куда. Вот и сегодня…

***

Дверь отворилась. Молодой де Суэда, одетый, как всегда, в строгий чёрный костюм, вошёл, легко поклонился и предложил герцогу поговорить, удобно устроившись в креслах с небольшим столиком между ними. На столик он положил папку, переданную герцогу неделю назад, и добавил к ней несколько принесённых с собой документов. Его светлость решил сегодня не повторяться и пропустил обычное между ними приветствие в виде напоминаний, что арест губернатора король может счесть государственным преступлением. Следователь начал без предисловия:

— Ваша светлость, надеюсь, теперь вы не станете отрицать, что дон Стефано Аседо дель Соль — опаснейший из разбойников, которых помнит Сегилья, гнусный убийца, которому место на плахе?

Герцог хмыкнул.

— С чего это вдруг? Инквизиция залезла не в своё дело, но это не значит, что я полезу в дела, точнее сказать, в протоколы святого суда. Ваши бумаги я и не думал читать.

— Комендант крепости, исполняющий обязанности начальника городской стражи, присутствовал на допросах и подписал все протоколы.

— Дону Бернардо ещё достанется от меня.

— Вам безразлично, что в окрестностях вверенного вашему попечению города несколько лет действовала крупная разбойничья банда?

— Не такая уж крупная, не преувеличивайте. Разбойники, кто бы ни был их главарь, нападали на купцов, откупщиков, крестьянские дома, мелких идальго… Дома и поместья людей познатнее они грабили только при отсутствии хозяев, — губернатор с удовольствием заметил, что слишком много возомнивший о себе инквизитор начинает выходить из себя.

— Вы слишком легкомысленно относитесь к благополучию подданных короля, — голос следователя звучал пока ровно.

— Не вам читать мне нотации, молокосос! — широко улыбнулся его светлость, подумав, что сегодняшний день может стать веселее обычного, если, — и тут старик мысленно помрачнел, — у этого негодника в запасе не найдётся сюрпризов. — С тех пор как Его Величество снизил налоги, простолюдины Сегильи стали гораздо зажиточнее, им не составит труда восполнить ущерб себе и казне.

— На руках банды немало убийств.

— Они убивали лишь тех, кто имел глупость сопротивляться.

— Похищений, насилия…