Попрощавшись, дон Рикардо подумал — что дальше? Его юный друг не из тех, кто, принимая обеты, сразу думает половчее их обойти. Сколько иначе он может оставаться следователем инквизиции? Год, два или три? Что потом? Впрочем, срок может оказаться достаточным для исполнения ближайших планов великого инквизитора.

На другой день великого инквизитора попросил принять один из знатнейших вельмож — дон Мигель де Асуна, граф де Тевора. Гранд Эспании, титул которого уступал герцогскому только формально. Земли графства были богаты и важны для благополучия королевства, хотя далеки от столицы, и ещё дальше — от прекрасной Сегильи. Дон Рикардо был с ним неплохо знаком, как и со всеми грандами, впрочем, не столь близко, как с доном Армандо. Граф был моложе его лет на десять, редко бывал в столице, поговаривали — из-за семейного несчастья, хилого сына, предсказать срок жизни которого не брались даже лучшие лекари. Как единственного наследника, юношу рано женили, но детей у него не было, вероятно, и не могло быть.

Великий инквизитор догадывался, что речь зайдёт о донье Эстрелье, дочери графа, но думал — дон Мигель хочет всего лишь поблагодарить за снятие с неё обвинения в колдовстве.

Всегда сдержанный граф, действительно, поблагодарил, но коротко и без улыбки. Затем, не позволив дону Рикардо ответных любезностей, произнёс:

— Мой сын умер.

— Я вам очень сочувствую.

— Этого ждали давно, но мы с супругой надеялись…

— Разумеется. Я должен…

— Прошу вас, давайте поговорим без околичностей. Вы понимаете, что это значит для моей единственной дочери? Теперь моя Эстрелья — наследница. Всего, титула и земель. Станет в будущем графиней де Тевора и передаст титул мужу.

— Да… Стать супругом вашей дочери захотят очень многие.

— Первый её брак оказался так неудачен! Я пошёл на поводу её чувств, точнее, не проявил достаточно осмотрительности. Слишком был занят здоровьем сына и пренебрёг дурными слухами о графе де Гарофа.

Великий инквизитор не догадывался, зачем граф рассказывает о семейных делах, потому молчал и предпочёл слушать.

— Я приехал внезапно для дочери, стал настаивать, чтобы она вернулась в Тевору. Она отказалась. Причину, конечно, я угадал.

— После оскорблений, которые она получила от первого мужа, донья Эстрелья вправе располагать рукой и сердцем, не дожидаясь обычного в таких случаях года после того, как осталась вдовой. Никто не обвинит её в нарушении приличий.

— К чёрту приличия! Извините, святой отец. Дочь назвала имя человека, за которого хочет пойти вторым браком.

— Вы полагаете, что он достоин её и графства Теворы не лучше, чем покойный супруг доньи Эстрельи? Что ж, инквизиция располагает возможностями вывести на чистую воду…

— Позвольте сказать! Дон Себастьян де Суэда.

— В смысле? Дон Себастьян снял обвинения и, конечно, поможет узнать…

— Да погодите вы! — знатный посетитель начал выходить из себя. — Моя дочь влюблена в дона Себастьяна.

— Вы серьёзно?

— Как кошка!

Моргнув, дон Рикардо подумал, что мог догадаться. Он знал, конечно, как сильно его протеже нравится женщинам, но — что значит старость! — начисто упустил это из виду. Теперь нужно удержать графа от необдуманных действий, которые могли бы повредить молодому де Суэда, поэтому хитрый старик постарался говорить мягко и деликатно.

— Вы можете не беспокоиться. Дон Себастьян — щепетильный молодой человек. Он не скомпрометирует вашу дочь. Она уедет и успокоится.

— Уже скомпрометировал. Дочь говорит, Сегилья полна слухов.

— Гнусные сплетни! — великий инквизитор возвысил голос, а потом с усмешкой прибавил: — Сплетники могут вызывать дона Себастьяна на поединок, если им надоело жить. Благо он ещё не принял обеты и вправе принять вызов. А приданое вашей дочери перевесит любые слухи.

— Эстрелья твёрдо настроена выйти за него замуж.

«Да уж, вдовая дочь — головная боль для семьи хуже молодой жены старого мужа», — подумал про себя великий инквизитор, продолжая приветливо улыбаться и придумывая, как успокоить разгневанного отца.

— Граф, понимаю ваше беспокойство…

— Дайте сказать!

— Не сомневайтесь в благоразумии дона Себастьяна. Если угодно, могу ненадолго отправить его в столицу…

— Послушайте!

— Он никогда не оскорбит вашу семью и будет молчать, даже если заметил…

— Дон Себастьян…

— Я уверен, нет серьёзного повода для тревоги…

Граф чуть не взвыл:

— Умоляю вас, помолчите!

Великий инквизитор опомнился и сообразил — в стремлении выгородить своего следователя изменил собственному правилу больше слушать, чем говорить. Молча кивнул, полагая, что сейчас услышит пересказ особенно вредного для репутации дамы слуха и требование помочь замять дело.

Вздохнув и расцепив пальцы сложенных на столе рук, дон Мигель устало, но без колебаний сказал:

— Я согласен на этот брак.