Моя шерсть стала мягкой и шелковистой, едва дон Себастьян упомянул своего родного отца. Голос моего друга зазвучал нежностью и любовью, глаза затуманились — он вспомнил свой дом, далёкий замок Суэда. Потом тряхнул головой.

— Я отвлёкся. Не надо бы закрывать дело графини, но её камеристка… Пришла в себя, ничего не помнит и смертельно боится костра. На допросах сама на себя наговаривает, не понимая. Мне приходится рвать протоколы и ругать ни в чём не повинного писаря, совсем запугал бедолагу.

Я поднялся на задние лапы и заглянул другу в глаза. Хотел объяснить — она заколдована, не виновата. Он понял, но имя виновника я был не в силах назвать.

— Что же нам делать, дружок? — инквизитор вздохнул, взял перо и продолжил: — Будет так: «Камеристка Хосефа Родригес в припадке падучей болезни рассыпала мусор, забыла убрать. Горничная увидела, не поняла, испугалась, наплела ерунды, подсказанной женской фантазией». Господи, ну и чушь я пишу! Что ж поделать… — он покачал головой и добавил: — «Хосефу Pодригес, когда лекарь позволит…», обещаю, Негрито, скоро позволит, «…отправить домой, в селенье…» здесь где-то было… да… вот… и в конце: «Дело закрыто».

Колдун всё подстроил и останется безнаказан. Но мой добрый дон Себастьян прав.

— Смотрим дальше, Негрито. На сегодня осталось немного… Тааак… Мне только с пьяницами не хватает возиться: «Мастеровые, напившись в таверне, ругали клир, короля, инквизицию…» — он усмехнулся, водя пером по бумаге: — «Выпороть и отпустить». И записка нужна палачу, чтобы не перестарался. За что, кстати, ругают нашу с тобой инквизицию? — мой друг начал смотреть с лёгкой улыбкой, но вдруг нахмурился: «Ведьмы ни одной не сожгли за несколько месяцев». Вот скоты! Зрелищ им не хватает… Довольно! Последнее дело сейчас, до обеда…

Точнее сказать, было несколько дел. Дон Себастьян переложил пару папок, придвинул к себе поближе одну, а рядом поставил небольшой ящик.

— Бедные женщины. Их сожгли без вины. Остались записи полного бреда и несколько дешёвых вещиц. Перстень, правда, не очень дешёвый, — дон Себастьян взял в руки небольшое кольцо с синим камнем. — Похоже на обручальное. Дворянин вряд ли, а средней руки или даже богатый торговец такое мог подарить. У девушки был жених? В бумагах нет имени, но есть прошения, составленные опытным адвокатом. Ему кто-то платил. Жаль, что не помогло.

Я никогда не видел своего друга таким задумчивым и печальным. Он снова погладил меня и продолжал:

— Нужно узнать имя этого человека. Но если он пытался спасти невесту от ложного обвинения, этого недостаточно, чтобы подозревать несчастного в убийстве следователя-обвинителя.

Я подтвердил всем своим видом и мявкнул — конечно!

Дон Себастьян отодвинул папку и ящик, взял меня на руки и с улыбкой сказал:

— Что, малыш? У вас, котов, проще — полюбил, позабыл и ушёл. А мужчина должен заботиться о своей кошке, потом — о котятах. Такая уж наша судьба.

Мурр… Я никогда об этом не думал, я ведь совсем молодой ещё кот. Сил не набрался для драки за кошку, хотя симпатии уже есть. Что-то в моём мяуканье показалось дону Себастьяну очень забавным. Он чуть подбросил меня, засмеялся, шепнул мне прямо в ухо:

— Священник из меня не получится, вернусь на военную службу. Однажды, наверное, женюсь, но признаюсь только тебе — не довелось встретить женщину, с которой хотел бы не только делить постель.

Друг помолчал, погладил меня, усмехнулся:

— Придётся подумать ещё, хватит ли жалованья её содержать… Мне пора. Приходи когда хочешь. Вот дерево у окна. Ветка тонкая, но тебе хватит. Почему-то мне кажется — ты меня понимаешь. Смешно. У меня просто нет здесь близких людей.

Я вернулся к своим необыкновенным друзьям. Вздохнул и признался — не удалось предупредить моего инквизитора. Развеять грусть мне помогли, представив чету говорящих чаек, недавно прилетевших в нашу Сегилью и решивших в ней обосноваться. Сеньор Гавьото и сеньора Гавьота рассыпались в похвалах городу и остались нашим обществом очень довольны. Они рассказали, что им очень нравятся приходящие в Сегилью корабли, а сейчас с юга плывёт целая флотилия сразу. Почему-то болтовня о кораблях с юга очень обеспокоила сеньору Карлиту. Она стала подробнейше вызнавать об их оснастке, форме, о том, как одеты матросы. С каждым ответом сеньора Гавьото ворона становилась всё озабоченнее.

— Друзья, эти корабли уже завтра доплывут до Сегильи. И что-то я сомневаюсь, будто они простые купцы.

Мы все взволновались, а Чико приподнял и второе ухо.

— Мовры? Пираты?

Мне быстренько объяснили, что на город порой нападали, правда, последний раз лет двадцать назад. С тех пор, конечно, крепость содержат в порядке, но никто о войне и не думает. Я спросил:

— Как же предместье, за стенами?

— Даже представить боюсь! — ответила мне сеньора Пепита. — Оно как ловушка. Всего лет десять назад бедняки здесь осмелились построить первые домики.