На другой день в монастырь доставили партию припасов. Комендант относился к обеспечению жителей города, особенно гарнизона, госпиталя и стражников, чрезвычайно серьёзно. Он ни на миг не забывал, что в Сегилье действуют изменники, достаточно ловкие, чтобы до сих пор не попасться, упорные и хорошо понимающие главные опасности для осаждённых. Чтобы караульные не расслаблялись, офицеры, порой и лично комендант, устраивали внезапные проверки. То же с поставками. Проследить, чтобы при приёмке продуктов в монастыре были исполнены все указания, в этот раз дон Себастьян решил сам, захватив с собой дона Альфонсо. Кроме возможного отравления, инквизитор старался предупредить обычное воровство, не желая, чтобы граф Тевора был обманут и заплатил лишнее. С досадой понимал — очень многие считают требование коменданта тщательно проверять накладные заботой о будущем своём кармане, хотя здесь было и преимущество — инквизитора побаивались, и это также удерживало торговцев от соблазна воспользоваться случаем получить наживу сверх оговорённого.

На сей раз партию сопровождал лично владелец — сеньор Гильермо Фуэнтес. Он слабо усмехнулся, когда длинные сильные пальцы аристократа выхватили наугад одну из накладных, и с видимой небрежностью сеньор де Суэда пробежал глазами по строчкам, а потом не счёл ниже своего достоинства пересчитать бутылки с оливковым маслом. Всё сошлось, и комендант сделал рукой знак счетоводу.

Дон Альфонсо с глубокой тоской смотрел на действия своего друга.

— Ну и ужас эта осада. Дворянину — проверять накладные!

— В мирное время этим не занимаетесь?

— Нет, конечно!

— То-то сегильская знать в долгах как в шелках.

Племянник герцога недовольно нахмурился, но затем оживился, вспомнив о приданом невесты и проводив взглядом проходившую мимо Инес. Это не укрылось от помрачневшего инквизитора, сухо напомнившего:

— Кажется, вы собирались навестить сегодня невесту.

— Да… — дон Альфонсо опять погрустнел.

Сосватанная ему девица была совсем недурна, но кабальеро ещё не расстался с привычкой не пропускать ни одной юбки. Покосился на бесстрастного человека, стоявшего рядом, припомнил, как от него млеют женщины, и подумал: «Вот кто приданое возьмёт так приданое. А граф, похоже, с умыслом дочери потакает…». Дальше молодой щёголь задумался о дилемме, что лучше: взять больше приданого и проверять накладные, или меньше приданого беззаботно мотать. С этими мыслями и откланялся.

***

Когда подлинный комендант отошёл от монастырского склада, писарь шепнул ему:

— Репутация сеньора Фуэнтеса безупречна, я с ним знаком. Может, его поставки проверять не так тщательно?

— Я сказал — никаких исключений, — жёстко оборвал его инквизитор.

Опытный Менго понял — впредь об этом лучше не заикаться, но у него было ещё одно дело.

— Дон Себастьян, вы перед осадой написали приказ отправить Хосефу Родригес в её родное селение.

— Да. Что-то не так?

— Осмелюсь просить вас приказ отменить.

— Почему?

— Видите ли, — Менго замялся. — Мне сначала так её было жаль. Потом навещал её здесь, в монастыре. Она очень славная девушка…

— К делу. Хочешь жениться?

— Да, с вашего позволения. Я иначе бы не посмел вас просить.

— Хорошо, отменю. Но не вздумай обманывать!

— Я не враг себе, дон Себастьян.

Инквизитор ответил значительно мягче.

— Бедной девушке и так-то досталось. Вижу, до сих пор шарахается от меня.

Менго вздохнул.

— Да, Хосефа не верит ещё, что её горести позади.

— Не забывай об осаде.

— Сеньор, я понимаю, у вас сейчас совсем нет времени…

— Подписать хватит. Ты сумеешь оформить, — дон Себастьян улыбнулся. — Ведь я могу и погибнуть.

— Тогда и город погибнет, — помрачнел Менго.

— Вовсе не обязательно. Пиши.

— О, сеньор! А Хосефа не верит, что вы к нам будете так добры!

— Помнит, как я на тебя накричал, — криво усмехнулся сеньор де Суэда. — Хоть ты уже не боишься.

— Пустое, сеньор! Вы делали вид, что рассердились, а я — что испугался.

«Вот плут, обвёл меня вокруг пальца» — с этой мыслью дон Себастьян подошёл к небольшой балюстраде, огораживающей площадку с недействующим фонтаном, и стал смотреть, как разгружают продукты. Рядом с ним встал Гильермо Фуэнтес и заговорил.

— Не каждый купец так следит за товаром, как вы, дон Себастьян.

— На кону не барыши здесь, а жизни.

— Бедняцкие жизни.

— Жизни честных подданных короля.

— Впрочем, вы правы — сотни грабителей в осаждённой Сегилье испортят жизнь и дворянам.

Комендант не хотел продолжать разговор и собирался уйти, но торговец вдруг что-то увидел у склада, подался вперед, потом с изумлением обернулся:

— Неужели Хосефа Pодригес?

— Вы её знаете?

— Её знает весь город. Камеристку везли в инквизицию на открытой повозке. Кто хотел, тот смотрел, кто хотел, тот свистел. Горожане надеялись, что скоро полюбуются на костёр.

— Что?! — воскликнул дон Себастьян, покраснел, стиснул зубы и ударил кулаком по перилам. — В открытой повозке… Я должен был об этом подумать.

— Почему вы так беспокоитесь? Всё равно ведь горелое мясо.

— Что вы мелете? Она невиновна!

— Вот как? В городе говорили — сожгут её, раз нельзя сжечь графиню.