Девять жизней читать онлайн


Страница 56 из 96 Настройки чтения

— Сеньор, этот негодяй расспрашивал о вас, совал нам монеты.

Комендант взглянул на арестованного так, как ему было привычно на допросах в святом суде.

— Имя?

— П-пасквале… Кан-н-ес.

— Кому служишь?

Парень выдохнул, умоляюще посмотрел на инквизитора, но, подумав, что сейчас по чьей-то шее заплачет верёвка, признался:

— Графине де Гарофа.

Стражники еле сдержали ухмылки, а дон Себастьян стиснул зубы, сразу поверив.

— Зачем тебя прислали?

— Вчера дамы были очень обеспокоены вашим ранением, о нём рассказал капитан Альварес, а потом кто-то им сообщил, что вы остались ночевать в госпитале…

— Значит, за мной и кроме тебя следили?

— Сеньор! — взмолился бедняга. — В городе знают о каждом вашем шаге!

Тут возразить было нечего.

— Так какого… то есть зачем тебя отправили шпионить за мной? — дон Себастьян почувствовал, что задал самый глупый из всех возможных вопросов, и старался не обращать внимания на уже открыто улыбающихся стражников.

Ответ последовал незамедлительно:

— Сеньор, её сиятельство с ума сходит от беспокойства за вас, — плут пришёл в себя и чуть было не подмигнул. — Донья Эстрелья и сама пришла бы справиться о вашем здоровье, но батюшка её не отпустит. Меня отправила втайне от его сиятельства, через личную горничную.

«Только этого не хватало…», а вслух дон Себастьян произнёс:

— Отведите этого бездельника в карцер при комендатуре, потом пусть кто-нибудь, то есть дон Альфонсо, удостоверится в правдивости его слов. Если всё так, как он сказал — гоните в шею.

Единственной заминкой не обошлось. Один из охраны, сияющий, как начищенный медяк, доложил:

— К входу подъехали две кареты.

— В такую рань?

— К полудню, наверное, будут ещё, особенно если вы не уйдёте.

«Проклятие! Я скоро стану посмешищем! Уже стал!»

Дон Себастьян почти умоляюще посмотрел на подошедшую настоятельницу.

— Мать Анхелика, в госпитале сегодня снова гости. Прошу вас, выпустите меня через боковую калитку.

— Надеюсь, там вас не караулят, хотя я не уверена, — даже эта почтенная женщина не выдержала и засмеялась.

Не до смеху было только Инес, а дон Себастьян разъярился уже не на шутку. Сколько можно убегать от назойливых куриц, не знающих ни стыда, ни приличий, не имеющих даже здравого смысла! Он надел шляпу и быстро направился к обычному выходу. Окликнувшей его даме поклонился, затем без церемоний, на вопрос о своём здоровье, не замедляя шага, буркнул: «Благодарю, здоров», отвернулся от женщины, вскочил в седло и пришпорил коня, напоследок услышав:

— Ах, этот шрам!

К счастью для уважаемого хирурга, ответные слова до слуха дона Себастьяна не донеслись:

— Пустяки, заживёт к свадьбе… — хирург спохватился, с досады был готов откусить себе язык, но слова уже вылетели.

Пришлось объяснять настойчивой даме, что его присказка вовсе не значит, будто ему, хирургу, известно, когда и на ком сеньор комендант намерен жениться.

***

Едва тронув поводья, молодой человек начисто позабыл о преследующих его наглых особах, которых он вынужден был терпеть ради их положения в обществе. Перед глазами возник образ девушки, не раз привлекавшей его внимание своей красотой и достоинством. Инес… Юная сеньорита благородного происхождения, стойко переносящая бедность, необходимость тяжёлой работы, умеющая смотреть без телячьего восторга, лести, заискиваний. Неудивительно, что она не пошла в услужение, как многие девицы в её обстоятельствах. Какая служанка из девушки с прямым взглядом? Даже когда опускает глаза, приседая в поклоне, в ней нет ни тени униженности. Чудесная девушка, нет таких больше… Вчера, между реальностью и видениями, потерявшись в мечтах и разочарованиях, позволив себе не думать о долге и позабыв страхи, он любовался прекрасным лицом сеньориты. Затаив дыхание, слушал голос, волшебно звучащий в тиши. Почудилось — вместе со звёздами в глазах сеньориты отразилась частица его души.

Дорога от монастыря к комендатуре была недолгой, как и грёзы.

***

Инес, как обычно, готовила лекарства, сама или вместе с бабушкой, помогала хирургу, заботилась о пациентах, обсуждала то одно, то другое с Хосефой, и думала, что никто не заметит в ней перемены. Напрасно.