Отряд моряков подготовился к вылазке очень тщательно. Проговорили маршрут, время, оружие, одежду. Со стороны крепости — прямая атака через главные ворота, которая будет преследовать две цели: отвлечь внимание и заманить мовров в ловушку, подготовленную сразу за воротами. Атакующие должны были быть вооружены ручной артиллерией, не углубляться в стан врага и попытаться создать впечатление прорыва в сторону главной дороги из Сегильи. Командовать вылазкой комендант назначил дона Фернандо. Рвавшегося в бой капитана Альвареса сеньор де Суэда остановил:

— Не забывайте, официальный комендант — вы. Тот, кто руководит обороной, рискует собой только в важнейших случаях, в начале осады — чтобы поднять дух защитников, и когда уже близок конец, каким бы он ни был.

— Командующий должен быть в гуще сражения!

— На поле боя, а не когда за нашей спиной город. Если я или вы красиво погибнем, жителей ждёт совсем не красивый конец.

Дон Альфонсо смирился, про себя печально подумав, что комендант ему сильно льстит, а комендант опасался — неоперившийся капитан в своём первом бое может увлечься и сорвать дело.

***

Моряки вошли в подготовленный контрподкоп раньше, чем защитники города опустили мост и бросились в атаку. Расчёт оправдался — неприятель стянул силы против отряда, который вскоре стал отступать. Мовры, надеясь на плечах отступающих ворваться в город, угодили кто в ров с подорванного моста, а кто под смолу. Капитан Энрикес был ранен, но неопасно. Вылазка стоила гарнизону нескольких человек.

Комендант, проследив за ходом боя, стал неотрывно смотреть на берег. Вскоре он улыбнулся, догадавшись: морякам удалось сначала смешаться с толпою отступающих пиратов, а потом сесть в одну лодку. День клонился к закату. Оставалось лишь ждать.

Дон Себастьян проводил друга в госпиталь и сразу вернулся в комендатуру. Стараясь отвлечься, вновь изучал архив, но ничего нового не разглядел. Посмотрел последнее из отцовских писем, и глаза сами нашли пару строчек: «Лейтенанта Рамиреса отлично помню. Жаль, из-за смерти брата и болезни отца ему пришлось оставить военную службу. Если вдруг встретишь, передай от меня почтение». Комендант улыбнулся, а вскоре прислушался и, не убирая бумаги, вскочил. Его уже звали.

***

В полночь дальний корабль пришёл вдруг в движение. Со стены крепости удивлённые крики мовров не были слышны, зато пушечный залп был слышен отлично. Корабль, как юркая птица, повернулся и втиснулся между двумя превосходящими по размеру. Дон Себастьян не мог понять замысел. Ведь на других кораблях гораздо больше людей! Мовры, конечно, скоро опомнятся, пойдут сразу на абордаж… Снова пушки! Так, ясно, с больших кораблей, стоявших на якоре друг против друга, не могут расстреливать меньший. Быть может, пираты займутся своими пробоинами? Или им не спрыгнуть на быстро плывущий корабль? Пришлось вновь набраться терпения. Комендант и защитники города, затаив дыхание, наблюдали за боем. Старый моряк говорил, что после нескольких залпов они выйдут в чистое море и смогут уйти от других кораблей прежде, чем те развернут паруса. Вот дым начал рассеиваться. Комендант улыбнулся — эспанские моряки нанесли неприятелю солидный урон. Им пора уходить.

— Что-то странное… — тревожно заметил капитан, стоявший рядом с доном Себастьяном и также внимательно вглядывающийся в темноту, разрываемую выстрелами и криками.

— Они должны уйти. Уходите! — крикнул дон Себастьян, как будто на корабле могли его слышать.

— Уходят… нет! Они возвращаются! — воскликнул в ответ капитан.

— Пробоина? Не могут уйти?

— Каждый в отряде потерял своих близких… Кто сейчас, кто в прошлые годы, от мовров.

— Вы этого не сказали мне раньше!

— Зачем?

Они замолчали. Комендант неотрывно смотрел, как захваченный эспанцами корабль отрезает от берега неосторожно приблизившийся к крепости корабль пиратов, крикнул:

— Наш корабль обходят! Канониры! По ближайшему кораблю, как пристреляно!

Снова дым. Крики. Треск дерева. Казалось, бою не будет конца, но храбрость отчаянных моряков утянула в море их жизни. Захваченный корабль получил несколько пробоин, накренился и пошёл ко дну вместе со всеми, кто на борту ещё оставался живым. Комендант стиснул зубы, сжал пальцы в кулак, смотрел на корабли сквозь пелену, не сразу поняв, что глаза его застилают слёзы, которые никто не должен видеть. Никто, никто в городе не должен видеть, что комендант плачет! Дон Себастьян сделал несколько вдохов, снял шляпу, смахнув ею влагу с лица, обернулся к стоявшим рядом защитникам города. Все тоже на миг сняли шляпы.