— Значит, он настроен серьёзно?

— Сделал бы предложение, не влюбись сеньорита в нашего коменданта.

— Почему ты решил, что небезнадёжно? — хмуро спросил дон Мигель, не особенно удивившись.

Инес он запомнил с первого взгляда, сразу подумал — едва ли простая девица, и теперь смотрел на писаря, стиснув зубы.

Менго, слегка испугавшись, продолжил.

— Ещё во время осады комендант разозлился, когда сеньориту назвали «малышкой Рамирес» — в его глазах, непочтительно.

— Пустяки. С девицами, ухаживающими за ранеными, неуместна ни малейшая фамильярность.

— Но я очень хорошо его знаю — действительно разозлился. Потом с ней разговаривал, когда она его поила лекарством. Хотя обычно он очень сдержан с красивыми дамами и девицами. Им ведь только дай повод…

— Пока — ни о чём.

— Главное, сегодня Хосефа сказала… Вы ведь знаете, коменданта арестовали в монастыре, так он приехал туда, нарочно разыскал сеньориту Инес, ей что-то сказал, она прямо вспыхнула, но тут их прервали… а после ареста сеньориту увезла донья Элена Энрикес. Предлог — для капитана Энрикеса нужно готовить лекарства, но ради этого травницу вовсе незачем забирать из монастыря.

Граф медленно протянул:

— Что ж, возможно…

— А ещё у них общий кот.

— Кот? Что за дичь?

— Чёрный, Негрито. Крутится где угодно, но на руки идёт только к дону Себастьяну и к сеньорите Инес.

— Не мели ерунды. Неужели дон Себастьян хочет жениться на этой девушке?

— Ваше сиятельство, он из тех, кто способен пренебречь выгодами другого брака.

— Почему ты мне это всё рассказал? Неужели думаешь, что дон Фелис…

— Боже упаси, ваше сиятельство! После того как дон Фелис по доброй воле признался в убийстве вашего зятя…

— Это был всего лишь несчастный случай.

— Но дон Фелис мог промолчать! Такой человек не станет подло убирать с дороги соперника, тем более, нашего коменданта.

— Тогда зачем?

Менго замялся, посмотрел исподлобья. Вдохнул, выдохнул и заговорил.

— Их брак совсем не благоразумен. Оба бедны. Дон Себастьян, конечно, заслуживает королевской награды, но все мы видели эту награду, — писарь поёжился под надменным взглядом дона Мигеля. — Ваше сиятельство, я, может быть, много беру на себя, но… я не хочу навредить ни сеньору, ни сеньорите. Я вам рассказал, а вы — как вам угодно.

— Ты что-то задумал, я вижу. Говори.

— Каковы бы ни были намерения дона Себастьяна, он ещё не обручён с этой девушкой. Хосефа уверена. Если сеньорита выйдет замуж за другого, возможно, мой сеньор станет иначе смотреть на брак с вашей дочерью.

Дон Мигель подумал: «Возможно». Вслух спросил:

— И как ты намерен устроить её замужество? Если она влюблена в дона Себастьяна? За кого она может выйти в таких обстоятельствах замуж? Если, как ты говоришь, ты не хочешь причинить ей вреда?

— Дон Фелис, конечно, не станет принуждать её к браку, однако, если сеньорите будет грозить опасность, он может утратить благоразумие.

— Какая опасность? Что ты задумал?

— Обвинение в колдовстве.

— Что? Ты объелся дурмана? Такими вещами не шутят!

— Ложное обвинение.

— Инквизиция может сжечь и по ложному обвинению!

— Я хотел сказать: ложное, в смысле, фальшивое. Я могу сделать бумагу, которую неопытный человек не отличит от настоящего ордера.

— И? Как ты её подсунешь дону Фелису?

— Через доброжелателя. В инквизиции такое случается. На моих глазах было — некий доброжелатель подстроил донос, по которому сожгли ведьму, и постарался, чтоб инквизиция не ограничилась покаянием, дабы жених бедной девушки от неё наверняка стал свободен и вступил в брак, выгодный двум состоятельным семьям. Этот жених тоже получал письма от доброжелателя. Можно вложить бумагу, якобы копию ордера, в конверт, а к бумаге — записка, что доброжелатель дона Фелиса своим долгом считает предупредить о скором обвинении в колдовстве травниц — бабушки с внучкой. Насколько я знаю дона Фелиса, он постарается укрыть обвиняемых. Девица будет скомпрометирована, и он на ней женится.

— Уверен, что женится?

— С великой охотой! Ваше сиятельство, дон Фелис — порядочный кабальеро, он искренне любит сеньориту Инес. Она достойная девушка, доброе имя её безупречно.

— Если об этом узнает дон Себастьян…

— Детали откуда узнает? А что дон Фелис во время осады ухаживал за сеньоритой Рамирес и не скрывал своих честных намерений, ему многие могут сказать, да хоть мать Анхелика.

— Гнусный план.

— Как вам угодно, ваше сиятельство. Я пойду?

— Стой… дон Фелис точно не суеверен? Не поверит обвинению в колдовстве?

— Можете не сомневаться. Он смеялся, когда на него шипел чёрный кот.