Я не хотел отвлекать на себя внимание моих любимых друзей, поэтому стал невидим, прежде чем прыгнуть в карету. Дон Себастьян и моя дорогая Инес болтали и пересмеивались, а я стал смотреть в окошко, ведь я — деликатнейший кот.

Карету приветствовала толпа. Я, лениво помахивая хвостом, глядел на счастливые лица. Что там странно темнеет? Моё кошачье сердце забилось в тревожном предчувствии. Стал смотреть пристально. Тёмное пятно приближалось, увеличивалось, шевелилось, но никто из стоявших рядом с ним не обращал на него внимание, наверное, не мог заметить. Я поднял глаза чуть выше и вздрогнул. Пятно, точнее сказать, чёрный шар переливался, трепыхался, а за ним мои изумрудные глаза разглядели перекошенное ненавистью лицо дона Диего. Оружие из крови разбойника, дона Стефано! Колдун обезумел! Кто его цель? Дон Себастьян, быть может, заговорённый, или та, кто ему дорога, его невеста Инес? Я успею ещё убежать… Но… точно ли заговорены де Суэда? Моя хозяйка точно не заговорена! Я их спасу, я отдам за них свою восьмую жизнь, у меня есть девятая! Или нет, девятой, последней кошачьей жизнью, живу я сейчас? Мои друзья, моя жизнь… Мой храбрый, добрый, наивный дон Себастьян! Моя Инес… Страшный шар отделился от рук колдуна и поплыл в сторону нашей кареты. Восьмая или девятая жизнь? Уже в прыжке я подумал: мне всё равно. Я их люблю.

Я успел заметить, как злоба на лице дона Диего сменилась ужасом. Всё.

Темнота.

Я очнулся на пристани. Встал на лапы, но они вдруг разъехались. Посмотрел. У меня не лапы, а лапки! Что такое… Где я, почему всё стало больше, чем раньше? Яркое солнце, синее море, корабли с парусами, мощная крепость… Я точно в Сегилье. Маленькими шажками пошёл на разведку. Оглянулся. Увидел большой причаливающий корабль. Услышал стук экипажа и посмотрел на дорогу. Карета. Дверца открылась и… Мой дорогой дон Себастьян! Я узнал его по походке, по взгляду, по улыбке, которой он встретил корабль! Но мой друг всё-таки изменился. Носит усы, как большинство мужчин прекрасной Сегильи. Я как мог быстро побежал к нему, крикнул: «Мяу!» — получился скорее писк, чем мяуканье. Я испугался… но мой славный дон Себастьян услышал, почувствовал, опустил глаза, удивился… Наклонился и взял меня на руки.

— Кроха… весь чёрный. Совсем как Негрито!

— Мяу! — я снова крикнул нему: «Я и есть твой Негрито!»

Мой друг не понял меня, но всё равно обрадовался и погладил. Его приветствовали на пристани: «Здравствуйте, ваше превосходительство!», он им кивнул и посмотрел, как с корабля опустили сходни, и на берег сошёл старый мужчина в сутане. Дон Себастьян передал меня слуге и встретил гостя.

— Рад вас видеть, святой отец! — мой друг поцеловал руку улыбающегося великого инквизитора и пошёл рядом с ним к своей карете, слуга — следом за ними.

— Я тоже так рад!

— Устали в дороге?

— Я полон сил! Король не напрасно отклонил моё прошение об отставке.

Они устроились в карете друг против друга, и дон Себастьян взял меня к себе на колени.

— По-прежнему любите кошек? — улыбнулся мне дон Рикардо.

— Да… Негрито уже полтора года не появлялся, этот малыш так похож на него…

— Как здоровье доньи Инес?

— Благодарю вас, супруга здорова.

Я услышал, как ласково, нежно мой дорогой друг говорит о своей любимой жене и моей драгоценной хозяйке. Зажмурился и заурчал, а дон Себастьян меня снова погладил. Мужчины продолжали беседу.

— Какие новости в прекрасной Сегилье?

— Почти отстроили новую башню. А что в столице?

— Много шуму наделало второе замужество доньи Эстрельи. Срок её траура по покойному мужу как раз истекал, графиню требовали ко двору, а тут пожалуйста!

— Могу представить разочарование тех, кто надеялся составить ей партию, — засмеялся дон Себастьян.

— Графиня сумела после смерти отца протянуть время, заявив, что раз причиной смерти супруга оказался несчастный случай, а не поединок из-за другой женщины, то она обязана выдержать траур, как подобает.

— Разумно.

— Я говорил покойному дону Мигелю: его дочь не так уж глупа. Но вы вот что мне расскажите — почему король, получив известие о венчании, сначала сердился — у него были планы на графство Тевору, а потом рукой лишь махнул и прибавил: «Что поделаешь с этими де Суэда!». Вы здесь причём?

— Никакого секрета. Граф де Tевора незадолго до смерти прислал мне бумагу — благословение дочери на брак с… — а для имени пропуск. К документу письмо: если донья Эстрелья найдёт в мужья достойного кабальеро, который едва ли получит одобрение от короны, то граф меня просит вписать в документ имя избранника дочери. В том же письме дон Мигель назвал имя священника, который не побоится королевского гнева и обвенчает наследницу с кем ей будет угодно, а потом не сбежит, поставив брак под сомнение.

— Отец Энрике Мартинес? — быстро произнёс дон Рикардо.

— Вы с ним знакомы?