Гроздья гнева читать онлайн
– Я положил руку на ту самую землю, где и по сию пору есть отцовская кровь. Вижу, он будто рядом со мной, и дыру у него в груди вижу, и чувствую, как он дрожит, а потом повалился и руки и ноги вытянул. В глазах муть от боли, потом затих, и глаза стали ясные… и вверх смотрят. Я был еще совсем мальчишкой, сижу рядом с ним и не плачу, не кричу, сижу молча. – Он дернул головой. Джоуд медленно поворачивал кусочки мяса. – Потом зашел в комнату, где родился наш Джо. Кровати уж нет, а комната как была, так и стоит. Да, того, что случалось в этих памятных местах, никуда не денешь, оно там и останется. Здесь родился наш Джо. Открыл рот, ловит воздух, а потом как закричит – за милю было слышно, а бабка стоит рядом и приговаривает: «Ах ты мой красавчик!» Так внуку радовалась, что за один вечер три чашки разбила.
Джоуд откашлялся.
– Ну, давайте есть, что ли.
– Пусть прожарится как следует, дай ему подрумяниться до черноты, – сердито сказал Мьюли. – Мне поговорить охота. Я уж давно ни с кем не говорил. Тронутый я, ну и пусть тронутый, и дело с концом. Слоняюсь по ночам с фермы на ферму, точно призрак на погосте. К Питерсам, от них к Джейкобсам, к Рэнсам, к Джоудам. Дома стоят темные, точно крысиные норы, а ведь было время – гости съезжались, танцевали. Моления, крик, шум во славу Божию, свадьбы играли – и все здесь, в этих самых домах. Оглядываюсь вокруг себя, и хочется мне пойти в город и перебить там кого следует. Прогнали отсюда людей, запахали землю тракторами, а что они с нее получат? Что они такое возьмут, чтобы сохранить свои «минимальные прибыли»? Они возьмут землю, на которой истек кровью мой отец. Здесь родился Джо, и я здесь ночью под кустами сопел, как козел. Что они еще получат? Земля истощенная. У нас уже сколько лет плохие урожаи. А эти сволочи в конторах – они взяли и ради своих «минимальных прибылей» разрубили людей на две половины. Человек сливается воедино с тем местом, где живет. А когда мыкаешься по дорогам в забитой всяким скарбом машине, тогда ты не полный человек. Ты мертвец. Тебя убили эти сволочи. – Мьюли замолчал, но его тонкие губы все еще шевелились, грудь тяжело вздымалась. Он сидел, глядя на свои освещенные огнем руки. – Я… я уж давно ни с кем не говорил, – тихим, извиняющимся голосом сказал он. – Все слонялся с места на место, точно призрак на погосте.
Кэйси подсунул длинные доски в костер, огонь лизнул их и снова взметнулся вверх, к подвешенному на проволоке мясу. Стены дома громко потрескивали, остывая в ночном воздухе. Кэйси спокойно проговорил:
– Надо повидать людей, тех, что снялись с места. Чувствую, что мне надо повидать их. Им нужна помощь, – не проповеди, а помощь. Какое уж тут Царство Божие, когда на земле нельзя жить? Какой уж тут Дух Святой, когда людские души поверглись в уныние и печаль? Им нужна помощь. А жить они должны, потому что умирать им еще нельзя.
Джоуд крикнул:
– Да что в самом деле! Давайте есть, а то ссохнутся, будут величиной с мышь. Вы посмотрите. Понюхайте, пахнет-то как! – Он вскочил с места и передвинул кусочки мяса подальше от огня. Потом взял нож Мьюли и, надрезав один кусок, снял его с проволоки. – Это проповеднику, – сказал он.
– Говорю тебе – я больше не проповедник.
– Ну ладно, не проповеднику, так просто человеку. – Джоуд надрезал еще один кусок. – А это Мьюли, если у него еще аппетит не пропал от огорчения. Зайчатина. Жесткая, точно камень. – Он сел и запустил свои длинные зубы в зайчатину, рванул большой кусок и принялся пережевывать его. – Ой! Ну и похрустывает! – и с жадностью откусил еще один кусок.
Мьюли сидел, глядя на свою порцию.
– Может, не следовало мне так говорить? – сказал он. – Может, это лучше держать про себя?
Кэйси, набивший полный рот мясом, взглянул на Мьюли. Мускулы у него на шее ходили ходуном.
– Нет, говорить следовало, – сказал он. – Иногда человек изливает все свое горе в словах. Иногда человек замыслит убить кого-нибудь, поговорит, изольет свою злобу, тем дело и кончится. Ты правильно поступил. Никого не надо убивать. Совладай с собой. – И он снова поднес зайчатину ко рту.
Джоуд бросил кости в огонь, вскочил с места и снял с проволоки еще один кусок. Мьюли принялся за свою порцию, и жевал он медленно, а его маленькие беспокойные глазки перебегали с Джоуда на проповедника. Джоуд ел с остервенением, по-звериному, и вокруг его рта поблескивали сальные разводы.
Мьюли смотрел на него долго и чуть ли не с робостью. Потом опустил руку с куском мяса и сказал:
– Томми.
Джоуд поднял глаза, не переставая жевать.
– А? – спросил он с полным ртом.
– Ты не сердишься, что я говорю про убийство? Тебе не обидно меня слушать?
– Нет, – сказал Том. – Не обидно. Что было, то было.
– Ты не виноват, это мы все знали, – сказал Мьюли. – Старик Тернбулл грозился отомстить тебе после тюрьмы. Он, говорит, убил моего сына, и я ему этого не спущу. Но потом соседи успокоили его, образумили.