Он указал на мою бутылку, а я вспомнил Некрасова. «Только вот жить в эту пору прекрасную…» — бессмертные всё же строки.

Будут, конечно, уважаемый вы человек, куда они денутся. Только не в этой стране, а в другой, в которой вопрос пивоварения не рассматривается на уровне Политбюро как архиважный. Циркулярами и постановлениями пиво не сваришь. Там вода подготовленная нужна, хмель нужного сорта, ячмень правильный. И руки, конечно, без рук там делать нечего.

Рассказывать всё это двум сидящим со мной за одним столом товарищам я не стал.

— Вы про будущее, а я про настоящее, — упрямо сказал я. — А в настоящем такого пива у нас в стране нет, несмотря на все решения и постановления. Хотя я убежден, что эти решения были приняты не вчера, а как бы не несколько лет назад. Если я не прав — поправьте.

— Нет, отчего же, — кивнул старик. — Решения были приняты ещё в начале семидесятых. Просто всегда находились более важные дела, и под эти проекты не выделяли средства. Но в этом году обещают открыть финансирование.

— Не откроют.

— Почему это? — полюбопытствовал старик.

— Больше десяти лет не выделяли, а теперь вдруг выделят? Не верю, — я не Станиславский, но надеялся, что на это мне указывать не будут. — Все экономические обоснования наверняка устарели, потребуют новые, там другие материалы, другие заводы, наверное, появились, ещё что-то… не знаю… той же Америке надо на их «Звездные войны» отвечать, а это тоже деньги и немалые.

— Возможно, — Михаил Сергеевич вдруг потерял к теме пива интерес. — Егор, ты упомянул о будущем. Расскажи нам о нём.

[1] История про золото была в цикле Павла Дмитриева «Ещё не поздно», но она целиком совпадала с моей собственной информацией. В конце концов, кавказцы, что в начале 90-х промышляли «желтым» у Тушинского рынка, появились не из ниоткуда, у них были отработанные годами технологии извлечения ценных металлов из продукции электронной промышленности. «Желтое», кстати, в микросхемы тогда пихали от безысходности — без золота не могли обеспечить нужную чистоту контактов.

— Ну… — я немного помялся, собираясь с мыслями. — Я правильно понимаю, что вы мне поверили?

Михаил Сергеевич медленно кивнул.

— Да, — сказал он.

— А почему? Или та информация, которую я… — я посмотрел на Валентина. — …уже проверена?

Он легко выдержал мой взгляд.

— Про окончательные результаты говорить рано, — сказал он. — Но определенный прогресс есть.

У меня немного отлегло.

— Не только поэтому, — вмешался старик. — Валя, покажи ему.

— Вы уверены?

— Да, давай. Не помешает.

Тот всё же слегка поколебался, но залез во внутренний карман пиджака и достал сложенный вчетверо листок, расправил его, пригладил ладонью на свободном месте стола — и придвинул мне.

Я посмотрел.

Это был странный опросник, что-то вроде анкеты, и я никогда не видел ничего подобного, даже не предполагал, что такие документы существовали в реальности. Назывался он длинно, но понятно: «Признаки, присущие вражескому нелегалу в связи с его длительным проживанием в прошлом за границей».

В числе таких признаков указывалось знание иностранных языков, использование непривычных идиом и поговорок, незнание местных диалектов русского языка, путаница при произношении русских слов с иностранными корнями, хорошая осведомленность о жизни за границей и, одновременно, легкая путаница в советской действительности. Особенно меня поразили пункты про хорошее знание государственного устройства СССР и предупредительность в отношении женщин.

Наверху этого листка был небрежно написана моя фамилия с инициалами, а напротив большей части пунктов стояли зловещие плюсики, причем иногда — например, у хорошего знания государственного устройства — их было целых два.

Я ещё раз посмотрел на эту анкету и с трудом заставил себя улыбнуться, когда возвращал её Валентину.

— Сожгите и больше не позорьтесь, — твердо сказал я. — Через пару лет у вас тут таких будет легион, и все они окажутся просто дураками, по которым то самое низкопоклонство перед Западом плачет. Хотя настаивать не буду, в этой среде всяким ЦРУ проще всего вербовать своих клиентов. Но они, как правило, толком ничего не знают, только и могут выступать агентами влияния, чаще всего — на неосознанном уровне.

— Пока эта штука работает неплохо, — Валентин пожал плечами, свернул бумажку и убрал её в карман. — Помогает выявить подозрительных лиц.

— Пункты слишком мутные, — ответил я. — Этот опросник словно годах в пятидесятых был составлен и с тех пор не пересматривался.

Валентин и Михаил Сергеевич переглянулись.

— А зачем пересматривать то, что работает? — уточнил старик.