Обед у старика продлился чуть ли не до ужина, но остаться нас не позвали, а мы и не напрашивались. Впрочем, ничего интересного больше не случилось — беседа шла о всяких специальностях, о том, нужно ли учиться в аспирантуре и о других приземленных и умозрительных вещах. Но Алла с удовольствием поддерживала беседу, а я получил возможность рассмотреть свою мысль о радиотехнике со всех возможных сторон и признал её весьма годной. Особенно годной она была с точки зрения моих представлений о будущем — заборы всё же были дело даже не вчерашнего, а позавчерашнего дня, потому они и сдали свои позиции очень быстро, как только иссякла поддержка государства. Правда, мой родной институт никуда не делся и сорок лет спустя, но большинство выпускников шли работать куда угодно, только не по специальности, хотя несколько предприятий в стране ещё дымили высокими заводскими трубами.

— Ты же понимаешь, что МИРЭА я придумал прямо во время разговора?

— Ага, — Алла кивнула. — Ты раньше про него ничего не говорил.

— Ну вот. Сболтнул, а потом сидел и пытался понять, действительно ли я туда хочу и надо ли срочно искать другое применение моим талантам.

— И как?

— Да знаешь, идея вроде выглядит неплохой, — признался я. — К тому же есть шанс, что я не потеряю целый год, у нас программы должны быть похожи.

— Это хорошо, — согласилась она. — Но там вроде всё другое.

— Не заборы, это точно, — согласился я. — Просто я понял, что не хочу быть юристом, не моё это. Законы всякие, их применение на практике, римское право, британское право, «Русская правда»… всё запутанно и непонятно… хотя если бы всё было просто, юристы вообще не были бы нужны.

— Специалисты во всем нужны, — убежденно сказала Алла. — Иначе так и будем жить, как при твоем князе Игоре.

Она хитро улыбнулась.

— Он и не мой тоже, — я улыбнулся ей в ответ. — И у них там было писец как сложно на самом деле, иначе он распорядился бы своей мысью как-то иначе. Ты мне лучше скажи — ты довольна, что мы теперь почти что с машиной?

— Ой… я не знаю, — она пожала плечами. — Она такая забавная и старомодная…

— Что есть, то есть, — сказал я. — Старомодная. Но хорошая, управлять такой — одно удовольствие, надеюсь, ничего не помешает, и ты поймешь, почему я в таком восторге. Как ко мне на родину приедем, я тебя тоже водить начну учить, а в Москву вернемся — на права сдашь. Будем потом в четыре руки по стране кататься.

— Я не смогу, наверное, — засомневалась она.

— Брось, ничего там сложного, — уверил я её. — Это уж точно проще грамматики немецкого языка. Так что я в тебя верю…

[1] Как ни странно, но пара маньяков — ангарский или иркутский (Василий Кулик) и подмосковный «Фишер» (Сергей Головкин) начали свою известную деятельность как раз в 1984-м. Витебский же товарищ (Геннадий Михасевич) был пойман в 1985-м, когда в город нагнали (в прямом смысле) лучших следователей со всего Союза.

[2] Григорян собрал рок-группу «Крематорий» в 1983-м, но альбом «Кома» с песнями «Мусорный ветер» и «Безобразная Эльза» вышел лишь в 1988-м.

Мы с Сашей стояли перед столом, как провинившиеся школьники, а суровая девушка Нина очень внимательно просматривала собранный мной и одобренный моим комсоргом пакет документов. Бумаг было много, но большую их часть занимал список песен группы «Гулливер» — увидев это название, Нина лишь неопределенно покачала головой. По её реакции вообще было непонятно, довольна она выполнением своего поручения или же не очень.

На то, чтобы добыть эти документы, у меня ушла вся вторая половина воскресенья и пятнадцать рублей, в которые обошлись наши с Аллой посиделки в «Лире»; к счастью, Врубель платил за себя сам, иначе бы наш счет вырос ещё больше. Но в целом я был доволен этим деловым обедом.

«Гулливер» согласился развлечь студентов за малую мзду. Просили они по десятке на нос, которых было ровно пять штук — четыре у музыкантов и один у их звукооператора. Врубель уверял, что это дешево — обычно на подпольных концертах группы получали по двадцать пять или тридцать рублей на человека. Но и он вынужден был признать, что это примерно раза в два выше официальных ставок — столько платили каким-нибудь Пугачевой или Ротару. Впрочем, и там тоже имелась полноводная река неучтенной налички, и сколько на самом деле получали звезды советской эстрады, кажется, не знали и они сами.